Погода ценная - -18° C, или 225° К. , все окна заиндевели, а в Cаctacea-Pue (аквариум с кактусами) (не аквариум, а несколько закреплённых кусков орг-стекла); см. постройку), как я его называю); так вот в Cactacta-Pue на стенках даже появился снег. Хорошо, что я догадался вчера вечером поднять крышку (крышка - кусок орг-стекла, вместо петель - небезызвестный "Скотч; в открытом положении удерживается при помощи магнитов, укреплённых соответственно на крышке и раме тем же "скотчем") и снять переднюю стенку, иначе бы там было по крайней мере - 10°С. Был в УПК. Прошлый раз чертёжница возмущалась, почему на мне нет халата, и поставила трояк за поведение. Сегодня я гордо облачился в белый халат с завязками, напоминавший больше каратистское кимоно и уселся в своё скрипящее кресло. Чертёжница объявила, что она уходит на совещание, а нам задала чертить какую-то таблицу для какой-то работы. И ещё раздала учебники, читать текст про сечение и разрезы. Два часа балдели, пока она не вернулась со своего совещания. Закатила работу на этих таблицах: вписывать что верно, а что неверно, в то время, как она сидела на своём стуле и озиралась, чтобы кто не дай бог чего не списал у соседа. Таблицы эти сказала выдрать из тетради, а сама раздала листочки с вопросами. Я выдрал свою таблицу, и она оказалась похожа на карточку спортлото. Смотрю: 10 вопросов, 5 я знаю, а 5 - нет. пять заполнил, а как остальные пять - не знаю. Ну, думаю, поставлю, как в спортлото, кресты наугад, быть может и повезёт. Ну, так и зделал, и тут один крест меня смущать начал, вроде так по смыслу вопроса не подходит. Взял я его, стёр и на другую клеточку поставил. А тут уже работы собирают... Сдал, жду результатов. Смотрю: раздают. Я свою взял: четыре! Ну, думаю, пронесло. Даже хотел работу выбросить. А потом - раз, думаю, посмотрю, где же я ошибся? И что же оказалось?! Пять вопросов, т.е. в которых я не сомневался, я правильно написал, ещё четыре... Тоже правильно, а вот в одном ошибся. И в каком же? - Конечно, в том, который я исправил... Тут я почувствовал примерно то же, что чувствует тот, кто по собственной же вине выигрывает вместо машины три рубля...Ошиблись на один нумер. Прим. 31/XII - 80 г. Впрочем, я это довольно спокойно перенёс: четыре по УПК меня вполне устраивает. (см. collуction, там эта работа). Не Collection, а приложения . Прим. 31/XII 80 г.

В школе всё нормально. После шестого урока Кулаков, Боженок и я решили как следует повалять Леньшина в снегу. Мы вчетвером выскочили на асфальт... и заскользили на гладком льду. Последовал ряд подножек и подсечек, и в снегу уже барахталась какая-то куча и вопила. Из кучи вылетел портфель Леньшина (он купил себе портфель, как у меня и у Кулакова, только у меня чёрный, у Кулакова коричневый, а у Леньшина - розовый (...)) и заскользил так же, как и мы ранее. Леньшин бросился за портфелем, разогнался и... промахнулся, проскользив еще около 5 метров. Леньшин бросился обратно, поскользнулся, мы на него повалились, покатились... Затем он выскочил и стал запускать по льду наши портфели. Мы возмутились, понеслись... споткнулись, заскользили, грохнулись и покатились... Леньшин бросился по ступенькам по направлению к дому, мы вскочили и тоже рванулись за ним. Небольшая потасовка; мы лежали в кусте и пытались оттуда вылезти. Ещё немного поносились и разошлись. Вечером ездил смотреть фильм "26 дней из жизни Достоевского", оказавшийся неплохим. Первое, что я заметил в зале - это толстого приземистого охранника, напоминавшего полицейского, как их обычно рисуют: руки за спину, лицо упитанное, и глазами водит. Впечатление дополняло то, что у него в руке была зажата ручка от дверей, которую он держал, как пистолет. Вот все расселись, пришёл тип, толкнул речь, прокрутили фильм, снова явился тип и стал ждать вопросов. Тут кто-то чуть не сорвал весь вечер: на одной из первых поступивших бамажек с вопросами была не совсем этично выражена единодушная мысль всей публики, которую самые воспитанные, конечно, не оглашали, а, тем более, в письменной форме: "А скоро конец?" Тип смутился, сказал: "Эхм... ммм... хммм... тa-са-зать... (так сказать)... умм... гм - хм ммм... хм..." (это были наиболее употребительные в его речи выражения) и вскоре действительно кончил, как я уже писал, фильм был довольно ничего, то есть хороший. Добавлено 4/XII-80. Прим. 4/XII-80.

В школе писали К/Р по алгебре, которая оказалась, мало сказать лёгкой, а неописуемой дешовкой (3/XII- 80 года). Вечером был на ФМШ, там была физика, мы проходили многозначительное (формула)*, где с - скорость света, в общем, сами понимаете. Затем на улице играли в снежки и просто бесились. Сегодня: на биологии благополучно отсутствовал, достав по секретным каналам ценную справку на все случаи жизни. На литературе писали работу по стихотворениям Некрасова, которые я прочитал только один раз, да и то, на уроке. На НВП засовывали впереди сидящему Леньшину карандаши в дырку пиджака. Все были рады, он, видимо, тоже. На английском мне дали проверять диктанты, которые мы писали на прошлой неделе. После школы опять устроили потасовки, жертвой снова стал Леньшин. Сначала мы его БОРТАНУЛИ В.Б... то есть с разгону врезались вместе с ним в забор, а за тем и окончательно занимались В.Б. (непереводимо, но понятно, надеюсь)... ... ... Ох... Приятно, чёрт возьми! До сих пор аж мелкие синяки ноют... И всё же приятно... Впрочем, лучше уж я всё по порядку расскажу. Ходил на ФМШ, там изучали многочисленные факториалы и формулы. После этого нашли штук 10 кусков пластмассы, поралоновый кусок для вытирания доски, перевернули половину стульев и столов и стали кидаться кусками, паралоном, мелом и т.д., пока не пришёл сторож и нас не выгнал. Но это ещё что... Мы пошли на улицу, нашли кучу металлических болванок и стали сбрасывать их с 10- метровой высоты, которая там имелась. Выскочил сторож, стал вопить, мы понеслись остановились за воротами. Там было так: с одной стороны 1,5 - метровое повышение, мощёное бетонными плитами, а с другой - мягко повышающийся холм без плит. Мы стали носиться, а тут ещё подоспели из другой группы. Мы: Кулаков, Леньшин, Романов, Кузнецов, Боженок, Ривкинд и я стали так беситься... Я два раза лете с 1,5 метровой высоты кувырком, однако снова лез. И всёж таки сбросил Кулакова (это он меня два раза спихивал) сверху. Тут меня ещё кто-то толкнул... Боженок упал на Кузнецова, я - на Кулакова, Леньшин дрался с Ривкиндом и Романовым... Потом мы подняли капюшоны и полезли в сугроб, провалились, стали валяться и вопить... Потом ещё носились по сугробам, холмам, косогорам, Леньшин укусил Кулакова за палец, я случайно ударил Леньшина по носу (Леньшин просил меня записать в дневник, что он этого не забудет), потом все кинулись в кучу, покатились с холма, наелись снега, наорались до хрипоты; взяли сумки и пошли. По дороге рассказывали анекдоты, смеялись, вспоминали ценные фильмы... Ох, это нужно прочувствовать...)

За К/Р по алгебре получил ожидаемую 5. Это сегодня. Вчера (5/XII- 80 г.) ездил к врачу. Резиденция врача располагалась в центре, далеко от метро, пришлось ехать с пересадками. Ехали долго, но приехали и, преодолев высившиеся сугробы, попали в помещение. Врач сидел в кабинете, его охранял секретарь, только для вида что-то писавший в объёмистом журнале, а так же, группы санитаров, патрулировавших по всему зданию, одетых в голубые самурайские халаты (как у меня , только у меня белый) и такие - же тюбитейки. Очередь была растолкана, врач в испуге выдал надлежащую справку и был весьма успокоен, когда мы его покинули. Снова сегодня начался горнолыжный сезон, и мы поехали к одному чрезвычайно знающему типу ставить крепления на мои уже четвёртые по счёту лыжи (первые лыжи запороли "мастера", ставившие крепления, вторые сбоку вздулись; а третьи стали малы). Тип целый час размерял лыжи; час сверлил; полтора часа вворачивал переднюю часть крепления ("пушку"); два часа крутил всякие винты; затем два часа спаивал нас чаем и прочими напитками, а потом ещё пошёл провожать... В общем, он в этом деле (в смысле "в лыжах") большой спец. Домой вернулись в 12.хх. Ценно.

Был на лыжах в Крылатском. Вместе с нами был небезызвестный нос Гарик, в моих лыжах и ботинках, (которые мне стали малы). ... Народу было огромное количество, все в лыжах, все в шапочках; все молодцы. По разветвлённому оврагу несутся щелчки сотен застёгиваемых клипсов; скрипят по снегу сотни лыж, начиная с польских "Ерохи", и кончая Tyrotia-ми; Rossignol- ами, Dynastar- ами и другими говорящими за своих обладателей фирмами; на том же снегу видны отпечатки тысяч ботинок, от советских "Терскол" из гнилой кожи и кончая Dynafit-ами; Knessel- ами... и др. и др. сверкают на ослепительном солнце сотни креплений - от польских "лягушек" 50-х годов до ультрасовременных фирм, типа Marker; Salomon; Look. Разнообразнейшие костюмы, которых я даже не видел в куче рекламных проспектов; очки, перчатки, палки; всё это свистит, летит, вопит, отдаёт снегом и исчезает вдали. Мы тоже одели ботинки Raich le и Brixia; защелкнули их в крепления оба Look лыж Урохи - 3200 и Dynastar, одели очки Solar и Slalom, перчатки; взяли палки Foran (см. 9/I-80) и "Москва" (они наши, но я их потом буду при помощи наждачной бумаги и ряда фирменных наклеек превращать в иностранные) Надвинули шапочки и ринулись вниз, провожаемые хищными взорами. Гарик хотел показать класс, но его занесло, он взлетел, перевернулся лыжи полетели в разные стороны, сам он грохнулся на склон, начал барахтаться в снеге... Я тоже хорошо грохнулся: попал на корягу, полетел в вираже, перевернулся несколько раз не касаясь снега, а затем рухнул вниз, воткнувшись лыжами почти до ботинок и покрывшись облаком снега. В общем, всё было как надо.

В УПК не пошёл. Что там - самая главная чертёжница? Нужна она мне! Воспользуюсь своей справкой (см. 4/ZII- 80 г.), если будет возмущаться. Утром устроил соседям неплохой концерт из самых популярных мелодий последних двух лет. Оценил его, правда, один я, так как все соседи оказались в отсутствии. Понаслаждавшись вволю, я стал читать "Das...", обложившись словарями, тетрадями и другими соответствующими этому занятию предметами. Затем изучал ценнейшую книгу "Kakteen und andere Succulenten", оказавшуюся у меня по Тем же каналам, что и "Сactees etplantea d'appartement" (см. 21/IV-80 г.), но не к тому, а к другому, хотя в том же здании. Врач схватил меня за нос какой-то особой прищепкой, засунул в рот шланг и сказал дунуть. Я дунул. Он (она) - молчит. Я сижу. Она молчит. Тогда я гнусавым голосом (нос был у меня затянут) говорю: "А что дальше делать?" Она засунула мне в рот другую кишку и стала угрожающе щелкать рубильниками. "Вот, думаю, сейчас хлор пустит - и крышка". Однако хлор не был пущен, и я благополучно покинул кабинет, с немного отдавленным носом.

М-да... Ну и м-да, даже не м-да, а самая настоящая шмазь. Дело в том, что мне оказался до крайности необходим г-лыжный костюм. А их нигде нет. И вот... "ААААА!!!" (раскатисто) - разнеслось по дому. "Что?!??!! есть?!??!!. Костюмы есть?!??!!..." Дальнейшее смутно припоминаю: на меня одели шапку, шарф, куртку, ботинки, я как-то это застегнул, затем схватил уроки в сумку и бросился на улицу. Окончательно очнулся в метро. Нужно было ехать до какой-то Сходненской, находящийся невесть где... Носились по пересадкам, опрокидывали попадавшихся на пути граждан, проталкивали заторы, разгоняли давки; ...; затем вскочили в метро (в смысле после пересадки), приехали на эту Сходненскую... Бежим - смотрим; "Спорт". И все туда лезут. "Расхватают!!!" - мелькнула мысль. Влетаем: Висят!!! Я сгреб половину костюмов, висевших для продажи, и с этим ворохом понёсся мерять. Перемерил, выбрал, отложили, заплатили... Таким образом купили. Однако как мы не неслись, а потратили около двух часов в один конец. На обратном пути в метро я делал алгебру, геометрию, химию, обложился тетрадями и т.д... Сделал. Дома сделал остальные уроки, засунул их в портфель, сытно поел многочисленных блинов и джемов, запил всё сливками, отдышался, съел два яблока, ещё пол бутылки минеральной воды (тоже съел? прим. 31/XII-80 г. ... и лёг спать... Вот.

Витя принёс в школу изготовленную дома колбасу. По её внешнему виду, чрезвычайно опрятному, по той тщательности, с которой большая старая варежка была набита тряпками и завязана старательно подобранными тесёмками, можно было видеть, как Витя относится к игре в это ещё никем непревзойдённое по остроумности изобретение. Мы это оценили и играли в неё с увлечением. Но - о ужас - вдруг выскочил злой школьный слесарь Вася и .. отнял колбасу!!! Мы сделали ещё одну, она была громадна - на этот раз мы её сделали из большого носка. Это была славная колбаса, и её было не жалко влепить в чей-нибудь зад. Вечером был ФМШ. Там была физика, обещали на следующий раздать К/Р. Что будет... После ФМШ оделись, отошли к воротам, и там... Стали кидаться снежками, валять друг друга в снегу, носиться... устроили множество различных комбинаций всяких подсечек, подножек и др., которые, последовательно проведённые, образовывали из нас кучу в сугробе. На обратном пути, по дороге, гнались за Леньшиным. Он побежал, мы за ним, он остановился, мы налетели и упали, и т.д., всё по плану. Дома поужинал и лёг спать в предверии завтрашней литературы, геометрических доказательств, Биологии и семинара по истории...

В школе: играли ластиком также, как и колбасой. Это, конечно, неудобно однако, колбаса всёж таки имеет недостаток её неудобно прятать. Играем, к примеру, внезапно - идёт рисоваша, прозванная Самураевой за чрезвычайную активность в отнимании всевозможных предметов игры, в частности, колбасы. Куда колбасу девать: она во-о-от такая! А ластик р-раз! и убрал! Кто бы мог подумать, что ластиком, да ещё таким качественным, можно успешно кидаться? После окончания уроков искали Витины кроссовки, которые неизвестные злодеи куда-то дели. Перепотрошили всю раздевалку, но ничего не нашли. Потом уже откуда-то принесли одну, а вторую так и не нашли, видно кто её упёр (упереть, оказывается, очень даже приличное слово, я его даже по телевизору слышал. Там один тип врывается и вопит: "Ложки сперли!") Вечером был на ФМШ. На дом задали К/Р по математике, типа " О (формула)* крокодилах". и т.д. После занятия спустились на первый этаж (мы занимаемся на втором) и прошли в лабораторию, где стоит ценнейший аппарат по автоматическому печатанью, под названием "Display". В лаборатории было полно народу, они созерцали, как "Display" на длиннейшем рулоне бумаги печатал... объявления "Сниму квартиру! (...) Ценнейше: ТРР - ТР - РРР - и готово. Мы тоже посозерцали, а затем пошли на улицу и стали там кидаться снегом... (Быть может я слишком досаждаю восприимчивому читателю описанием различных афёр и потасовок, однако на мой взгляд они заслуживают описания). Нашли лопаты и подняли если не вьюгу то маленький буранчик. На обратном пути обкидали шедших впереди Дончук со Страховой снежками, я как ни метился, почему-то очень мало попадал. Дончук и Страхова возмутились и свернули на другую дорогу, а мы стали кидаться между собой. Дойдя до дома Леньшина, разошлись. Нам с Кузнецовым (мне с Кузнецовым, а то скажут, что у меня мания величия) было по пути; мы ещё около часа кидались снежками.

В следующую среду обещали сочинение по литературе... Я не ожидал, что мы так быстро покончим с Некрасовым. На НВП изучали костюм для газово-заражённой местности: гигантские резиновые сапоги - валенки, резиновые рукавицы, плащ с кнопками и противогаз и... одели всё это на меня. Натянул валенко-сапоги, перчатки, плащ, одел противогаз и стал похож на десантника, или китайского диверсанта. Костюм как нельзя более неудобный; особенно досаждал противогаз: жара, стёкла запотели, дышать нечем... А военрук стоит рядом и объясняет. Затем ещё сказал влезть на стол для лучшего обозрения. Когда я разоблачился, Витя с сожалением заметил, что не взял фотоаппарат. да, это был бы редкий кадр... После школы пообедал и пошёл на факультатив по алгебре. Затем с Кулаковым посетил библиотеку, где сдал задержанные на целый месяц книги (они были на 14/XI-80, но я дома пририсовал лишнюю палку и получилось 14/XII-80. Библиотекарша удивилась, но взяла), а также хотел прочитать "Страну Муравию" Твардовского, заданную на внеклассное чтение. Углубились в полки и стали искать. Чего только не было: Рабиновичи, Штельманы какие-то, Абрамы, Кимы, Сары, ... Полный набор, в общем. "Страну..." не нашли. Пошли в читальный зал, прочитали её там. Дешовка... жуткая... Сплошные Сталины, колхозы и тому подобный коммунизм, извращённый до какой-то ерунды (это, конечно, только моё (наше) мнение). Затем ещё из интереса почитали большой том под многозначительным названием "канализация" и ушли из библиотеки.

В школу не пошёл. Ездил кататься в зелёную зону. Сложили ботинки в обнаруженную и неизвестно откуда взявшуюся на полатях немецкую сумку для парашюта времён Великой Отечественной войны, связали лыжи, укомплектовали палки и пошли на автобус. Автобусы в наше время стали большой редкостью, поэтому мы не стали даже пытаться проникнуть в трясущийся переполненный уникум, показавшийся вдали, а проследовали пешком. На горе было довольно много народу, но носов было даже в самый разгар катания, не очень много: все носы катаются на лысой горе и в Крылатском, там они блещут оборудованием (как наш Гарик, (хотя кататься почти не умеют. Здесь же собралась компания русских, и они показывали настоящий класс.

Так же был на лыжах, но в Крылатском. Выехали поздно - в 15.хх, уже начинало угрожающе темнеть. Приехали туда уже в сумерках - не тёмных, а так: как будто ещё день, но свет такой белый, туманный и разлагающий. Подошли к горе (оврагу), съехали вниз, подъехали к нашему подъёмнику, поднялись один раз... Подъёмник остановили. Конец. Мы спустились с грустью и стали подниматься пешком. Тоже ничего, только медленно и неудобно. Члены секции между тем собрали последние палки со склона и удалились. Мы остались одни, если не считать нескольких гуляющих, тоже вскоре растаявших в тумане. В другом конце оврага с гиком пронеслась последняя группа горнолыжников, и всё стихло. Мы не стали дожидаться окончательной ночи и тоже стали собираться, косо поглядывая в сторону темнеющих кустов на краю оврага. Но мы не успели: внезапно всё почернело вдали, тут как тут загорелись звёзды и наступила подлая и непроглядная тьма. Мы двинулись вверх по пологому склону; где-то ещё какие-то товарищи по накатанному склону неслись на санках. Чем выше мы поднимались, тем сильнее дул в спину ветер. На гребне оврага он стал невыносимым: как будто он гнал нас поскорее из своих, если можно так выразиться, владений. Мы прошли через поле и, ветер стал стихать: он разбивался о сплошной массив хрущёвских пятиэтажек и современных 9-ти и 12-ти этажек. Ещё намечалось ехать в какие-то гости, но я решил ехать домой: споят чего доброго. Ехал долго, один со своими лыжами и ботинками, озираясь и оглядываясь; наконец вышел у нас в Беляево и оказался дома. На ужин подогрел чай и изжарил гренки на нехорошей канадской греночнице: как только отвернёшься, начинает дымить. Я соскрёб ножом концераген и, намазав гренки маслом, налив чаю, взяв варенье, пошёл в комнату, врубил телевизор и провёл так часа три. Затем пошёл, качаясь в ванную, затем по назначению, а потом и лёг спать, довольный ужасно... 15.12. М-да. Был в УПК. Самая главная чертёжница, как назло, пришла, и мы сидели до 18.30, писали какую-то дешовку и отвечали на дешёвые вопросы, которые изучали ещё в прошлом году в школе. Наконец нас отпустили, и мы уехали. Дома собрал уроки в портфель, уже основательно прохудившийся от таскания в нём кип учебников и тетрадей; поел и пошёл пройтись. По дороге думал о разном. Вот, к примеру, Леньшин. Настрочил на меня погромных стихов, без рифмы и без всего, хуже Некрасова, а мне - отвечать. Я раз, я два ответил (см. документы). А потом думаю: "Хм! Да благо и Леньшин заметил, говорит: "Хватит, не нужно такие погромные стихи писать". Вот. Тут ещё и Дончук со своими творениями, с цитатами Лермонтова по целому четверостишию... Ладно, справлюсь.

Вал Пал и Физик пришли. Что касается последнего это очень хорошо, но Вал Пал... (я, кажется, забыл написать, что они болели (или отсутствовали )) Вал Пал - это не всегда хорошо. Сегодня, например, он пытался заставить меня наряду с другими товарищами поехать невесть куда, в какую-то 15-ю школу для участия в какой-то олимпиаде... Я был в ужасе (завтра у нас сочинение по Некрасову, нужно готовиться) и постарался любыми средствами избегнуть этой поездки. Дома писал сочинение на тему "Помещики". Это более чем маловероятная тема, однако ничего лучшего придумать мне не удалось. Сочинение получилось весьма большое из-за весьма больших цитат, но вывод очень маленький и косвенно намекающий на последующий за ним жирный трояк. Пошёл гулять с Кулаковым, снег был очень липкий и хороший. Леньшин не пошёл: пишет сочинение, видите ли. Я пришёл домой в 14.30; в 15.00 сел за сочинение; в 18-18.30 (делаю заметные успехи в скорости!) кончил. И всё. ладно. Вышли из дома Леньшина, пошли к стоявшим в ближнем конце пустыря старым каменным гаражам, заставленным ветеранскими запорожцами. Смотрим: за снежной горой, отгребённой от гаражей, носится какая-то шавка. Стали её обкидывать снежками. А там лужа, брызги столбом. И собака там находится. полчаса, наверное, кидали, вдруг вылезает шавка... Вот-такенное бульдожище - барбосище! Уж как мы оттуда понеслись... Благо бульдожество К.А было глупое и нас не заметило. Затем кидались возле школы; туда почему-то приехала милиция и скорая помощь. Это нас не смутило, а я даже начал проявлять снайперскую меткость, и проявлял её, пока мы не кончили играть. Я был готов, и даже спокоен. Не вопил и не размахивал руками. Поднялся в кабинет химии (я пришёл ко второму), т.к. Географии, как мы вчера с Кулаковым прочитали, зайдя в школу вечером, не было). Химоза болеет, но ясно было, что мы будем писать сочинение Лизавет-Санна (или даже опуская "ав") уже писала темы. Смотрю три темы, моей нет. "Хорошо!" думаю. Четыре темы, моей нет. Пять тем... Нет, нет моей. Ну, думаю, ладно, как-нибудь напишу... Ан-нет!!! "Помещики" - шестая тема! Ну, я, конечно обрадовался, только спокойно, опять же. Написал.. Кажется... Ух... Вечером, на ФМШ, по всей пройденной физике закатили большую контрольную работу. Стали решать. Решали долго, разными путями, получали не менее разные результаты... Через 1,5 - 2 часа решили две из четырёх и ушли: остальные две были и того хуже. На обратном пути ксендзообразные Дончук со Страховой охмуряли Леньшина, как некогда охмуряли Воронова. Кстати, о Воронове: он ездит в свою школу на новых Черёмушках; с пяти до 20-21.00 у него в комнате горит свет - делает уроки, отношения порваны его стороной, поэтому я о нём не упоминаю. Однако при встрече здороваемся. Вот значит, охмуряли. Но, как я недавно придумал и как сейчас понял: нельзя обнять необъятного (я имею ввиду Леньшина с его диаметром в поперечнике), поэтому, хотя они его не обнимали и не пытались, наш Леньшин пребывал в весьма бодром расположении духа, и мало тяготился совершавшимся охмурением (я не намекаю, а, тем более, не ревную), он только улыбался и сверкал глазами.

"Иш, заметят некоторые, - в какие описания вдаётся! Иш других компрометирует! А сам..." - тут некоторые призадумаются и вряд ли найдут, чем закончить столь коварно начатую фразу... В школе начинают проясняться оценки: по Биологии 4. Подлость, конечно, У меня по Биологии три или четыре четвёрки, и всё. Очень нужна мне эта Биология, особенно если проходим такую дешовку, как борьба за существование или естественный отбор. Вот проходили бы: "Приспособленность растений к засухам" или "Растения центрально-американских пустынь". Ну, кто же догадается?... Ходил вечером на ФМШ. Проходили экстремумы, аксимптоты, лакальные максимумы... Весьма интересно Федот (прозвище, фамилия Федотов) принёс журнал "Радио" и начал рассуждать "Вот, говорит, - фто такое Фарп? Фарп - говно" (Хм...) (Фарп в его произношении - это SHARP, так же как и фто - что). Леньшин превзошёл даже Витю в изготовлении колбасы: он выкроил её из старых штанов, прострочил на машинке и набил тряпками... Колбаса была около 40 см - метров длины и довольно тяжёлая, имела даже специальный "хвост" для удобства пользования... Однако поиграть не удалось: Федот, со свойственной ему не совсем нормальной прямолинейностью, выломал из пола паркетину и... ... и запустил ей в проходившего сторожа. Пришлось срочно отретироваться, на улице поиграли колбасой и снежками, а также неплохо поносились.

В школе ожидали контрольную по физике, но её не было. Этой ночью я ощутил порыв, вдохновения, и написал ценнейшую, с общей точки зрения, поэму "Израиль" (с ударением на втором "и"). Хотел прочитать её в школе, но она была неоформлена, и я решил отложить прочтение на завтра (тогда уж и "с общей точки зрения" относится к завтра (19/XII- 80)). Вот. Хомейни совсем обалдел со своими заложниками: подобный Салтыково-Щедринсокму карасю - идеалисту, он однажды выбежал на песчаный берег Персидского залива и, отплёвываясь от налипающей в рот бахромы грязного полотенца и подняв жестяной громкоговоритель, взвизгнул: "Двадцать три миллиарда!!!" Именно столько несчастный потребовал от влиятельных американцев за освобождение заложников... То ли сам он догадался, то ли товарищи надумали, но так или иначе Хомейни поставил условие: перевод на Алжирский банк 23 (или даже 24!) миллиардов долларов! Чтобы американцы на это решились?! Да они лучше Иран бомбами забросают, чем выдадут какому-то Хомейни кровные 23 миллиарда! Что-то теперь будет: американцы сразу вторгнутся или подождут, пока иранцы Абаган захватят? Я бы на их месте... впрочем, не буду возвышаться до столь высокой роли; ясно только, что добром этот так называемый американо-иранский конфликт не кончится.

"Мне судьбою неизбежной Предписал господь черту- Я люблю любовью нежной Израиль, мою мечту...! - гласит первое четверостишие антисимитской поэмы (сами понимаете...) Дончук со Страховой переписали её на химии, которой не было, а Леньшин вообще взял домой... Кому это надо? Один раз послушать, и всё: я же у них почему-то не переписываю стихи. Мне, конечно, не жалко, но зачем? Я заметил: все над моими стихами смеются (они на то и направлены), а мне, почему-то ничьи стихи не смешны (кроме, конечно, Иванова, Жванецкого и им подобных). Чёрт знает, почему это происходит... Вечером гулял с Романовым. Сначала обошли весь район, а когда окончательно стемнело, пошли к зубоврачебной лечебнице и стали там буйствовать; раздолбили какой-то ящик, полезли по трубе на второй этаж, затем полезли вниз; прыгали через перила в сугроб. Но и этого нам показалось мало. Нашли штук 20 обрезков пластмассовых труб (в них была паста для замазывания щелей в домах, использованные трубки ничтожесумнящиеся работники бросили вниз), поставили их рядом и стали кидать в них кирпичами (из той же кучи я набирал обломки для кактусов, об этом я, кажется, уже писал); причём Романов при этом насвистывал наш гимн... В смысле Советский гимн. Прим. 31/XII- 80 г. Ценно.

Ну вот, товарищи, уже кончается этот дневник: остались какие-то несколько дней и всё... А я думал, что вот он такой большой и долго не кончится. Тем не менее всему бывает конец, как ни прискорбно мне это констатировать. Ладно, я пребываю в благополучной надежде продолжить добрые традиции этого дневника - завести ещё один дневник! Правда, где его завести, это же такой диф-сит... Ладно, каким-нибудь образом заведу. А в случае чего буду писать в тетради, только с риском: меня же не остановишь! И это будет что?: в какой-то тетради, какой-то хмырь помещает какие-то туманные рассуждения... Впрочем, не будем нарушать многозначительную последовательность повествования такими прозаическими мотивами. Приятнейший кактус (OPUNTIA) благополучно процветает со своим, теперь уже 3,7 см-метровым отростком, зелёненьким, светлым и очаровательным, так сказать CHARMANT, если можно таким образом выразиться. Я периодически грею его лампой, отчего он, как будто, даже немного потолстел. Другие кактусы в холоде чувствуют себя тоже хорошо: зеленеют и толстеют. Вот. Аквариум работает исправно: охлаждает воздух, только при включении лампы температура повышается. Приходится поднимать крышку и открывать окно, что помогает.

В УПК не пошёл, руководствуясь своим насморком, возникшем с разительной быстротой. Попереводил "DAS..", но как-то не клеилось: во время болезни не хочется ничего делать, даже самое интересное. Попереводив часа два (на большее у меня не хватило упорства) пошёл к большому книжному шкафу, высившемуся в углу тёмной громадой разных редких изданий. Стал там рыться и разбирать. Это было довольно опасно, а, тем более, без респиратора: прикосновение к ряду ни кем не тревоженных за последнее десятилетие книг каждый раз неминуемо сопровождалось выбрасыванием облака едкой зловонной серой пыли, влекущей к громоподобному чиху со стороны при сём присутствующих. Присутствовал я один, и чихал один, но зато за троих, как минимум. Издания были ценными, Пушкин, Чехов, Маршак: а в самом дальнем углу я обнаружил даже два дореволюционных тома: 1911 и 1899; в весьма хорошем состоянии. Также было пёстрое собрание книг, полученных за макулатуру, пожалуй, здесь были все книги этого типа, выпущенные с 1971 по 1980. Они заняли две полки. Ещё обнаружил штук 50 ценных американских боевиков, среди которых около 20, вроде "Easy to kill", принадлежали Агате Кристи. Они заняли полполки. Это разьве боевик? Прим. 31/XII- 80 г. Всё разложив и удалив пыль, я отыскал макулатурного Герберта Уэлса и стал его читать.

Что остаётся делать грустному заболевшему товарищу, как не рассуждать о политике? О политика, всегда такая неугомонная, взрывоопасная, так можно сказать!!! Минулы Чемберлены, Брианы, Рузвельты, а политика осталась. Вспыхивали и гасли звёзды кино, заправилы мафии и короли Rock'n'Roll-a, политика между тем жила и она остаётся по сей день одной из наиболее злободневных проблем и исканий современности (эти рассуждения как нельзя лучше подходят в качестве вступления к обозрению событий в Польше). И так, события в Польше. Они вызвали волнения общественности всех стран мира, где имеется хоть небольшая прослойка думающих людей. Уже теперь позиции польских рабочих ужасают своей твёрдостью, а политика польских властей - своими последствиями. Всё это, вместе взятое, ведёт к процветанию контрреволюционных элементов, и в конечном итоге, к выходу Польши из левого блока. Немаловажную роль в этом вопросе играет католическая церковь, влияние которой в Польше трудно переоценить. Экономические преобразования Герека привели к задолженности запада крупных сумм и фактическому положению зависимости от того же запада... Владыки проснулись и принялись за Польшу... (Это было написано исключительно от нечего делать, хотя и имеет долю правды).

Всё!!! Бжезинского сняли!!! Теперь советником по пресловутой национальной безопасности будет некто Аллен (или Ален), лучший друг Рейгана! Понятно?! Ох, времена меняются... Теперь плоская отъевшаяся физиономия Картера достойна висеть разве что только у нас в туалете (где она и висит уже второй год). Но, видимо, на Пенсильвании авеню - 1600 уже оправились после такого тяжёлого удара, как поражение Картера на выборах; и теперь центр тяжести, общественное мнение газеты, радио, телевидение, журналисты, наконец вездесущая мафия - всё на стороне Рейгана (если, конечно, он будет хорошо платить!) Таким образом, деловая Америка вновь оказалась в загребущих лапах большого бизнеса... Пошёл впервые на улицу, побродил по окрестностям и купил наконец длинных синих стержней: долгие поиски в наших полупустых московских универмагах столь необходимого товара наконец увенчались успехом. Стержни были куплены с радостью, и я направился в обратный путь. Дома вечером читал ценную книгу про Америку, безвозвратно зажатую у какого-то товарища несколько лет назад. Книга была толстая и интересная, описывала американский образ жизни; в ней, кстати, проводится мысль, что неплохо иметь три автомобиля и свой самолёт...

Ходил к врачу. В 11.00 моя смутная тень показалась в гулких коридорах поликлиники. Под прикрытием знакомой заведующей, обнаруженной в своём кабинете, мы приблизились к обиталищу необходимого врача, где уже шла борьба, давка, а зачастую, и поносовщина. Нас было отказались принять (ещё бы: без очереди, без талона и без карты!), но заведующая, показав из-за угла свой грозный лик, мигом уладила всё дело. Врач осмотрел, но справки не дал. Пришлось идти во взрослую поликлинику (меня уже перевели, но там попасть к врачу было немыслимо) и вклиниться в давку, возникшую сразу же возле входа... Наконец, через круглое количество прошедших минут (если на часов!) справка оказалась на руках. Я пошёл в школу (было 13.00) и стал ждать конца урока, чтобы у Кулакова и др. узнать обстановку и накал ситуации. Оказалось по сочинению (вроде 4!), по истории (вроде) 5 (в четверти). Остальное было смутно. Я поприсутствовал на шестом - английском, прочитал какой-то текст; получил пять в полугодии (независимо от текста) и удалился. Юмор (он произойдет завтра на НВП, если быть последовательным! (вы поняли, надеюсь, сиё)); Кулаков говорит: "Эх, вот бы получился прикол: соединить магнитофон с холодильником!" Леньшин (в пылу негодования) "Там же выхода нету!"

Ходил в школу. Первым была география. Ираид- Ван-на (как и Лизавет-Сан-на, только последнее звучит внушительнее: Лизавет - Сан-на) проставляла оценки. У меня оказалась сомнительность (ещё бы: 5, 4, 4!); моя тетрадь была тщательно перелистана, и мне был поставлен упрёк: почему не написано, кто самый главный в великом монгольском хурале (на который, я уверен, нам обоим было совершенно наплевать, хотя Ираид-Ван-на из приличия этого не показывала). Всё же долгожданная пятёрка водрузилась соответствующим образом. Затем была история. НВП и Физ-ра, после чего была литература. Нам (Вите, Кулакову, Quenshin-у и мне) ничего не угрожало - у нас с Леньшиным были твёрдые 4, а у Кулакова и Вити (хм...) - 3 (жалко, но ничего нельзя было поделать). Мы весело беседовали, а после литературы, за обнаруженным отсутствием физики, ушли. В 15.00 я было подошёл на факультатив, но его отменили ввиду царившей уборки; поэтому я проследовал к Леньшину, где происходил ожесточённый обмен ценными записями между Кулаковым и Леньшиным. Гремел "Чингиз Хан", весьма небезызвестный; ему вторили последующие ABbba, La Bionda и ещё чёрт знает что (LaBoond-у принёс Кулаков. Одна из песен такова: Сидит хмырь и басом орёт: "Hei, women!"). Почему сидит? Прим. 31/XII- 80 г. Приятно провели 1,5-2 часа. Завтра последний день... Жалко, что так быстро кончается.

Так ну что ж: иду в последний раз в этом полугодии в школу. Ожидаю получить ещё 5 по алгебре и геометрии (хоть и у злой, по мнению многих, математички)... Сейчас поем и иду... М-да. Получил. У математички получил. Хм. Вот. Получив, пошёл на Литературу. Там меня за что-то спросили, но я тем не менее вышел к доске, что-то многозначительно рассказал, а, затем стал ещё более многозначительно молчать, за что и был вновь посажен на место. Кажется, Льзен - на (окончательно и скорёженко) ничего не поставила. Затем была химия, где писали билет. На истории смотрели диафильм и болтали. Затем понеслись в столовую, и там набросились на булки и компот... Две трети булок была растерзана, а половина компотов пролита, но все остались довольны. С физики нас отпустили, я ещё поискал в раздевалке мешок, кем-то аккуратно запрятанный за батарею, а затем ушёл. Около 15.00 пошёл к школе, точнее в школу, где шла уборка. Я получил свой дневник и с Кулаковым направился бродить. Были в библиотеке и в культоварах; затем купили в хозяйственном необходимую мне отвёртку. Зашли к Леньшину за книгой, которая была нужна Кулакову. Там была вечеринка: Леньшин, Воронов, Дончук и Страхова сидели и беседовали под рёв магнитофона. Нас приглашали присоединиться, но мы из приличия отказались. Покинув сиё, направился домой делать дела...

Собираемся ехать на Чегет (см. 2/I-80 г.) Целый час дисмонтировал прикрученную к креплению лыжи проволоку (см. 12/I-80 г.), современные инструменты, вроде щипцов, плоскогубцев, помогали мало из-за большой твёрдости нехорошей проволоки и неудобности местоположения системы. Я не представляю, как мне удалось согнуть эту проволоку с помощью таких допотопных инструментов, как ложка, отвёртка и напильник... Поместил эту проволоку в коллекцию в качестве экспоната. Обсмотрел кактусы (завтра уезжаем в 7 часов, уже не успею), всё оказалось благополучно. Зимой с ними просто: в холоде держать, осматривать периодически и не поливать. Вот. Осмотрев, пошёл гулять. Накидав снега на второй этаж небезызвестной зубоврачебной лечебницы, я влез туда и начал злодействовать. Прежде всего нашёл задубевшую рваную простыню и вывесил её с другой стороны, на заполненную пешеходами улицу. Прохожие стали подозрительно оглядываться. Тогда я взял кусок снега и бросил им в простыню. Раздался громкий удар. прохожие вздрогнули. Последовал ряд ударов из темноты (свет у меня горел), наводящих суеверный ужас на всех поблизости находящихся. Я долбил в простыню, пока несколько человек не направились кой-куда (не будем говорить, за кем они пошли). Тогда я слез вниз и скрылся.

В 8.00 сели в такси. Таксист оказался очень общительным человеком и тут же сообщил, что вчера картер сломал ключицу. Мы были очень рады этому сообщению и с ним прибыли в аэропорт. Там творилась такая давка, которая редко бывает даже в очереди за туалетной бумагой. Из-за тумана отложили рейсы с 27 числа, поэтому везде на тюках и чемоданах лежали циганским табором товарищи, сосали из пакетов молоко и беседовали. Мы услышали гнусный голос, объявивший, что наш рейс откладывается до 11-ти. Мы сели и стали ждать. Рядом находилась стеклянная перегородка, за которой оформлялась посадка. Если бы перегородка металлической, её бы смели: но стекло сеяло смущение в ряды ожидающих. Иногда раздавался крик: "Кто на 11-71?!" И толпа скандировала "Есть! Мы!!!" и лезла. Какие-то хмыри кидали через перегородку тюки, чемоданы, авоськи, мешки, пакеты, детей, сами лезли. Внезапно раздался треск, выдавили стеклянную дверь. "УУУ!!!" - раздалось в толпе и все полезли смотреть. "ААА!!!" - кого-то придавили. Через пять минут выдавили другую дверь, и если бы не солдаты, то все бы выбежали на взлётное поле и произвели там погром. Наконец мы отправили вещи, сели в автобус, вылезли возле самолёта и устремились. Пишу, сидя на своём месте возле иллюминатора. Поехали!!! Ускорение! Туман... Ценно!!! Вылетели из облаков и летим. Внизу - какое-то месиво, кучи и не поймешь что - облака. Земля немного круглая. Внезапно навстречу пронёсся другой самолёт, только тогда стала заметна та скорость, с которой мы летим. Облака сгладились и стали похожими на засыпанное снегом поле... Опускаемся... Сошли с самолёта и тут же встали в очередь за билетами на автобус. Давились полтора часа, но сели и поехали. Первые три часа (а вы что думаете?!) ехали днём, потом вдруг стало темно и начались горы. Мы заняли самые первые места в экспрессе, поэтому видели всю панораму. Дорога петляла, слева на скале неизвестно как висели огромные бульники, справа обрывалась пропасть, то и дело встречались зловещие дорожные знаки, типа "Поворот", "Обвал", "Наклон" и т.д.; водитель жал на 70; и мы неслись сквозь туман и снежную пыль... В самой глуши встретили плакат "Да здравствует коммунизм", как единственный признак цивилизации. Наконец, в 21.00 (ехали 6 часов) прибыли. Сейчас будем отвоёвывать нумер.

Вид из окна оказался многозначительным: горы, очень высокие, и подъёмники на них. Недостаток кислорода сказывался, поэтому мы решили сегодня не ходить на лыжах, а как следует аклиматизироваться. Пошли к находившемуся нарзановому источнику и попробовали: действительно, Нарзан. Набрали фляжку и пошли в комплекс обедать. Кормят ничего, есть можно. Затем в нумере я изучал этот дневник, изыскивая последние ошибки (вы, видимо, нашли много примечаний, помеченных 30/XII- 80) - завтра уже конец... Дневника так и не удалось достать, буду писать в тетради. Завтра...

31.12. Сегодня последний день 1980 года, как единодушно подметили все четыре миллиарда цивилизованного населения планеты. Однако это не помешало нам, наряду с остальными тремя тысячами обитателей турбазы "Чегет" единодушно, невзирая ни на что с 10 до 15 часов кататься с горы и соответственно, наслаждаться. На обеде все косвенно и многозначительными окольными путями выведывали, как кто будет проводить новогоднюю ночь, а затем и приглашали вовсю в свою компашку. Таких новогодних сборищ намечалось довольно много, и различались они только составом и размером суммы, которую требовали с членов. Мы тоже затесались в общество подешевле (за трояк и два талона на ужин), сбор намечен в столовой в 22.00, и я боюсь, что не удастся в самый последний предновогодний момент поставить завершающую точку в дневнике... Но я постараюсь. По помещению бродят толпами и поодиночке товарищи; заметно, как будто они что-то замышляют. Однако это они ждут, мы не стали бродить, а уединились в нумере и стали сидеть. Решили настоять несколько стаканов лекарственных трав для общего укрепления; достали ромашку, валериану и уже включили кипятильник, но не хватало стаканов. Я пошёл за стаканом... увы, дежурная по этажу сообщила, что все имевшиеся стаканы уже давно разобрали... Вот оно что, ведь Новый год!!! "Ещё один лист, или ЗАКЛЮЧЕНИЕ Всё, кончаю. Остаётся подвести итоги проделанной работы. Я считаю, что свою задачу выполнил, или, по крайней мере, попытался выполнить. В чём же состояла моя задача? Этого я сам не знаю. Я просто писал, то что думал и то что считал нужным, а как это у меня получилось - это вам остаётся поразмышлять, товарищи! А поразмышлять есть над чем: над стилем, над содержанием, а, главное, над выводами. Не над моими, конечно, - они слишком поверхностны, а над своими, над вашими, возникшими в процессе чтения. Ну что ещё написать? С новым годом, разумеется, поздравляю! Желаю всего, что в таком случае желается, и остаюсь своего мнения относительно всего тут понаписанного. 1981 год - год петуха, как известно из достоверных источников; неизвестно, правда, что это означает, но можно предположить, что этот год будет так же полон событиями, как и уходящий; события будут интересными и достойными занесения в следующий том дневника! И я это осуществлю, надеюсь. Сейчас мы направляемся встречать Новый год в тёплой и ещё более потеплеющей после празднования компании, я заканчиваю писать. Всё. Поминов 31/XII-80 г. 24.45.00. Приложение: Отзывы о прочитанном /просмотренном/. Отзывы должны сопровождаться чётко написанным числом (желательно указать час и минута) и завершаться разборчивой подписью. Оформлены могут быть в любой цензурной форме. Запись должна быть умной, но лаконичной. Итак: 1) Для мамы это единственная возможность получить "дополнительные" сведения о жизни сына. (подпись)* 16.01.1981 г. 21.10