Если спросить любого обитателя турбазы, кто проживает в номере № 608 2м (2-хместном), то совершенно точно можно сказать, что они ответят "Какие-то нахальные евреи". (в смысле " он ответит") Именно так можно охарактеризовать наше поведение. Мы вездесущи: в столовой просим постелить скатерть, принести поднос, насыпать сахара в стакан, разрешить взять в номер тарелок и вилок, а затем и даже требуем перевести нас в другую смену (существует две смены еды), что необычайно сложно. На этаже у дежурной требуем сменить бельё, дать графин, полотенце, одеяло, лампочку... Даже соседи не смогли скрыться от нас: мы просили у них книги и молоко... Конечно, нас вынуждали обстоятельства, но для постороннего наблюдателя всё это могло показаться подозрительным. Ходил в посёлок рядом с Терсколом в надежде купить чего-нибудь овощного или фруктового, или того и другого, но съедобного. Посёлок был небольшой, но приятный: в основном состоял из каменных (кирпичных или панельных, не знаю - я не обратил внимания) двухэтажных домов из 16 квартир; были также какие-то непонятные строения, толи склады, толи секретные заводы, магазин располагался в одном из таких строений, но для устранения секретности, ведущей к опасению, имел соответствующую вывеску. Магазина поэтому мало кто опасался, но не заходил, потому что в нём почти ничего не было. Заходили только приезжие, не знавшие положения вещей, и я к ним сразу присоединился. Внутри был длинный прилавок с витринами и весами на нём. В витринах лежали куски, похожие на мясо и ещё что-то совсем неопознанное. Также стояли подозрительно откупоренные бутыли с подсолнечным маслом и измазанные в земле банки с яблочным повидлом. За прилавком располагалось стойка с отделениями, в которые были насыпаны конфеты и печенье. Я купил печенья и банку с повидлом, после чего вышел из магазина. По пути обратно заметил стоявшее возле дороги кафе с местным названием, а чуть дальше - небольшое строеньице, одно из самых маленьких и самых секретных, которое оказалось почтой. Несмотря на примитивность этой почты по обеим сторонам её двери висели застеклённые плакаты с гигантскими надписями. Слева было написано "Почта", а справа "Post office". Пройдя мимо турбазы "Терскол", на крыше которой, рядом с развивающимся флагом, были укреплены электронные часы, которые, к сожалению, уже который день показывали следующее: 00.00; я приблизился к нарзану. Перейдя через скользкий мостик, я поднялся по сделанным во льду ступеням к трубе и наполнил бутыль и флягу. Затем я пошёл домой, недалеко от базы и рядом с горой располагался базар, где небезызвестные соседи по столу заработали 30 рублей. Базар был заполнен висящими на верёвках дублёнками, свитерами, шапками и просто мотками шерсти с немилосердной примесью аптечной ваты. Бабуси местной национальности специальными щетками расчёсывали воршистые хитросплетения своего производства (для рекламы) и наперебой предлагали купить их якобы за полцены. Мне тут же приписали наличие сестрёнки и для неё пытались подсунуть какую-то штуку с капюшоном. Но я опять же отказался. Я купил банку кизила за пятёрку и вышел с базара. Рядом стояла будка-киоск звукозаписи, где были Высоцкий, Алла Пугачёва и популярные зарубежные ансамбли. На будке имеется плакат, на котором проводилась параллель между записью в этой будке и прочувствованной красотой Кавказа; типа "Уважай Кавказ - посети нас". После обеда ходил в гости к Карпухину (из нашего класса!), здесь оказавшемуся. Он и его товарищ рассказывали мне неприличные анекдоты и пытались споить пивом. Убедившись в моей стойкости, они стали описывать местные достопримечательности, а заодно и происходившие с ними случаи. После этого пошли смотреть телевизор на этаже, а потом и расстались, сговорившись встретиться ещё. >>