Сегодня знаменательный день, не считая того, что встреча с Карпухиным произошла не вчера, как я пытался вас убедить, а сегодня. Утром пошёл на гору. Пришлось встретиться с группой, главарём которой был некто Симен. Пошли на однокресельный подъёмник, народу было не очень много, и мы вскоре все поехали вверх, рассевшись по двигающимся креслам. Ночью шёл сильный снег, всё замёрзло и везде образовалась столь ненавистная целина. Парнокресельный подъёмник не работал, так как производились какие-то работы: то ли ночью канат дороги соскочил с колёс опоры, то ли просто решили устроить ремонт, на так или иначе канат возле одной из опор висел до самой земли, а кресла вообще касались снега, и дорога стояла. Мы поднялись наверх и поехали: целина оказалась очень неудобной. Но мы ехали более или менее благополучно. Инструктор показал нам могилу какого-то хмыря, который видимо под градусом, вышел из кафе "Ай", встал на лыжи и, проехав без торможения несколько сот метров, разбился об опору подъёмника, где и был похоронен. У всех возникло грустное чувство, но все быстро развеселились и понеслись вниз, поднимая тучи снега и скрежеща на скрытых снегом камнях. Но внизу, у поъдёмника, мы обнаружили человек сто и, сняв лыжи, полезли. Все понимали, что если сильнее давить, то дорога быстрее всё равно не поедет; тем не менее все молча лезли и лезли. Скоро, однако, тишина была нарушена и раздались вопли: кого-то сильно притиснули. Но это было только начало. Откуда ни возьмись, появилось человек сорок экскурсантов, температура поднялась, и накал взрос. Уже стала раздаваться брань и предупреждающие действия горнолыжными ботинками. Некоторые пытались предотвратить надвигающееся кровопролитие, но их ещё сильнее давили, и они умолкали. На каждый шаг продвижения вперёд передних задние отвечали дружным напором, передние возмущались и лезли, задние тоже возмущались и тоже лезли. Наконец наша группа попала за металлический поручень и стала лезть без опасения быть вытолкнутой. Сзади разыгрывались страсти... Через час после проникновения в очередь я наконец сел на этот подъёмник, помятый и уставший, но радостным взором окидывающий волновавшиеся внизу волны народа. Поехали второй раз, целина была уже достаточно примята, но ещё иногда появлялась встающим на пути коварным сугробом. Мы поехали по новой трассе, я разогнался и стал тормозить, но с ужасом заметил, что лыжи не поддаются и я падаю... Проследовало звучное падение, причём моя рука вместе с палкой... до конца ушла в сугроб... Это прямо как у Чарли Чаплина... Внизу увидели такое, что сразу отказались попасть на подъёмнике, и, съехав в лощину, где катались не умеющие кататься, и пролетев мимо них снежно-огненным смерчем, оказались возле турбазы, где немного посидели на лавочке, а затем и разошлись по нумерам. 07.01. Утром, сразу после завтрака, я одел костюм, взял горнолыжные ботинки и понёсся в камеру хранения лыж. Я не возопил в радости, увидев около двери отсутствие очереди, а схватил лыжи и мягко сказать ускоренным темпом направился к подъёмнику. Увы, я оказался не самым умным (в чём я, конечно, никогда не сомневался): там уже была толпа. Я вклинился в середину и стал продвигаться. А, нужно сказать, за ночь выпало столько снега, что даже сгладило все бугры на трассе и намело сугробы. Снег продолжал падать хлопьями, причём с угрожающей быстротой. Вот я уже почти сел в кресло, хотя и мало представлял себе, как буду наверху искать инструктора или сам спускаться: но тут показался вышеупомянутый Симен, и, преодолев сопротивление очереди, протиснулся ко мне. Мы поднялись на верх, по пути я видел, что хмыри все ещё сидели на опоре подъёмника (парнокресельного) и что-то там долбали, хотя тросс (канат) был уже поднят и водружён на надлежащем месте. На всём склоне работал лишь один подъёмник... От нашей группы осталось четыре человека: инструктор, я и ещё два хмыря. Вниз ехать было бы равносильно самоубийству: второй раз простоять в очереди немыслимо. Поэтому стали ждать, пока пустят подъёмник до верха. Его пустили, и мы вчетвером в числе первых поехали. Сразу стало ясно, что теперь что-то не так, нежели 2 и 3/I-81: погода явно испортилась (в смысле изменения, а не ощущения). Прежде всего: целина. Такую целину вряд ли взялись бы поднимать даже нашумевшие и воспетые в книге "Целина" (сам я её, вообще-то, не читал) герои Казахстана. Она была толщиной в метр, не меньше. Видимость сначала была сто метров, затем снизилась до пятидесяти, а на вершине стала нулевой: виден только кусок каната впереди, да лыжи, да иногда опору подъёмника, и больше ничего: снег слился с горизонтом, а в воздухе летели снежные хлопья, набивающиеся в очки и за шиворот. Ветер был 5-10 м/с, если не больше. Нос замёрз. Сверху по склону горы он мог дуть с такой силой, что даже сдувало слова: говоришь и не слышишь - сносит на нижнего соседа. Наконец, вышли. Проехали вслед за инструктором. Мы были одними из первых, как я писал, поэтому снег предстал перед нами в нетронутом состоянии, хотя и под ногами виднелось несколько расходящихся в разные стороны свежих следов, неизменно заканчивающихся чем-то лежащим в сугробе. Инструктор понёсся, а мы - за ним. Приятно нестись вниз со скоростью 40-50 км/ч, когда ничего не видно, не слышно: по целине, по буграм, не поворачивая и не тормозя... За известным в Москве пределом 60 км/ч, чисто символическим, желательно начать медленно поворачивать, чтобы не упасть и не наехать на что-нибудь. Упасть тоже приятно, только на небольшой скорости: после проскальзывания в лежачем состоянии метров трех перед тобой нагребается такая куча мягкого и приятного снега, что даже вылезать не хочется... Спустившись к середине, снова поехали наверх, очередь всё же страшнее сил природы. Хмыри пропали, и мы остались с инструктором одни. Съехали ещё три раза, целина уже перестала быть страшна, по ней даже интереснее. С середины до низу путь показался очень лёгким и был преодалён без падений и казусов. Снег продолжал идти, а очередь на подъёмник не рассасывалась, поэтому я продал обратно в кассу оказавшиеся у меня билеты и пошёл домой. Наши соседи сегодня уехали и оставили нам ящик с яблоками и бутылку спирта. Соседи по столу прознали об этом и тут же пригласили нас на очередную вечеринку, но чтобы мы принесли кипятильник "и что-нибудь ещё". Мы удовлетворили их просьбу: во-первых, принесли спирт, во-вторых, кипятильник, а в-третьих, сами пришли. Собралось человек пять кроме нас, они сидели и смотрели жадными глазами то на бутыль, то на трёхлитровую банку варящегося чая. После того, как банка чая была выпита, мы все пошли на ужин и поужинали... Вот, кстати, допрыгались, выход из турбазы запрещен! Снега нападало огромное количество, имеется опасность лавин. Хотя все говорят, что не нужны паники, что имеется трёхнедельный запас еды, никто не верит, и население турбазы уже готово для того, чтобы при внезапном отключении света, быть может даже и случайном, или при шуме сходящей где-то лавины ринуться вниз и разнести запасы продовольствия. Мы взяли за ужином полбуханки хлеба и масла: мало ли что... Звонили по телефону домой. Говорю: "С Москвой соедините!" (голос дежурной) "Одну минуту!" (треск, звук переключателей, гудки и щелчки) - "Алло!!!" (голос диспетчера) - "С Москвой соедините!" - "О!!! Это лучше обратиться к дежурной! Сейчас соединю!" (щелчки и шумы) (Голос той же дежурной) "Чего? С Москвой?! Подождите. Узнаю у диспетчера!" (гудки, шумы, щелчки)... Наконец взяли телефон и через 1,5 часа соединили... >>