После уроков, в 15.00, был семинар политинформаторов. Идти туда (на него) было неохота, но прижимала ответственность. Я там делал заданную физику, а потом, в кооперации с Леньшиным, из небольшого листа бумаги свернул самолёт, нарисовал на нём израильских звёзд и водрузил его на сооружённый из той же бумаги постамент. Получилось довольно ценно, особенно после того, как на постаменте было написано "Our great Israel". Дома делал уроки и очухивался после активнейшей игры в футбол с Леньшиным и Романовым, развернувшейся после пресловутого семинара. Вечером гулял с Кулаковым. От нечего делать решили сходить к Леньшину, находившемуся на ФМШ. Вошли, решили не раздеваться. Поднялись наверх. Аудитория, где обычно заседала группу Qurnshina, гудела: там шли занятия. Было только непонятно, там ли Леньшин. Я попытался заглянуть через окна, имевшиеся под самым потолком, но было высоко, и я боялся выдавить стёкла. Поэтому я принёс из холла стул и, встав на него, стал заглядывать. Но всё равно было высоко. Над дверью в аудиторию была большая щель, и я пододвинул стул туда. Но была видна только часть доски. Опять пошли манипуляции со стулом, и наконец... Не они! Это было ударом. Пошли искать запропастившуюся группу по всему помещению. И обнаружили её в нашей аудитории, где мы обычно занимаемся. Беседовать не стали, лишь я на мгновение просунул голову в дверной проём и посеял в ряды группы удивление и смятение, происходившее от неожиданности и моментальности моего явления. Вышли на улицу и направились в металлический сарай, находившийся рядом с главным зданием. В сарае нашли стул, вытащили его на свободное пространство и сообща изничтожили, сбросив обломки вниз через мраморный бортик. Холод был страшный, поэтому сели на автобус и обратно ехали с комфортом. >>