Вот я уже целый месяц тут описал, и причём чуть ли не на пол тетради. "Ничего себе!" - скажут некоторые (на самом деле, они, может быть, и ничего не скажут, но вообще-то...). Сегодня снова решено было устроить турпоход в лес. Леньшин по совершенно неизвестным и от этого таинственным обстоятельствам идти отказался. И чего он отказался, лыжу, что ли, сломать опять боится? Так мы совсем не туда поедем, там и гор-то нету! Поцессий... Погода весьма изумительная: солнце, снег блестит и даже нет ветра. В 11.00 я пришёл к школе, через некоторое время явился Кулаков, и мы, первым делом, пошли смотреть, где же мы вчера трахнули стекло. И, действительно, нашли: только оно такое маленькое, что нам даже совестно сделалось, что мы в него попали - немудрено, что оно вчера осталось нами незамеченным. Тут ещё пришла Дончук, и мы направились за Страховой, которая до сих пор не соизволила придти. Страхова, по коварному стечению обстоятельств (а также и всякого другого хлама), имела несчастье проживать в одном подъезде с Романовым и его убийственными афоризмами (типа: "если бы "стенки" инкрустировали слоновой костью, то они бы миллион стоили, и их никто бы покупать не стал"). Свистнули Романову, тот выказал свой лик, но сказал, что не пойдет. Наконец, когда все оказались в сборе, пошли к автобусу, и после 5-минутного ожидания в него сели. Давка оказалась большая, создаваемая, в основном, толстой нахальной кассиршей, которая со злостным умыслом и жутко толкаясь продвигалась туда и обратно по салону, чтобы продать билеты. Мы купили билеты до Коммунарки, но там выйти не удалось. Кассирша взвопила, что у нас билеты за 10 копеек, а мы поехали дальше. Но мы ей отпарировали, что пускай она попробует к нам добраться, и тогда поговорим. Она не рискнула, и на следующей остановке мы с треском вылетели из автобуса. И оказались... в чистом поле, где кроме двух-трёх сомнительных строений, ничего не было. Надели лыжи пошли через поле по глубочайшему снегу. Я начал рассказывать вчерашний детектив; оттого, что я забыл, как зовут всех действующих лиц, в результате чего один оказался "хмырём", другой "другим хмырём", а третий "хмырём в белом костюме", то детектив оказался ещё более занимательным. В конце поля, где начинался более или менее известный лес, мы обернулись и увидели ценное зрелище: поле пересекали четыре кривые и корявые лыжни. Стали идти по опушке леса, расположенной перпендикулярно шоссе. Хотели прорваться внутрь леса, чтобы идти параллельно шоссе и выйти к Коммунарке и там сесть на обратный автобус, но там была какая-то щащоба, снег по колено и вдобавок овраг. Наконец увидели лыжню и на неё свернули. Она вывела нам на другое поле, посредине которого торчали почему-то не снятые на зиму трубы ирригационной системы. Мы к ним подъехали и стали развинчивать. Набрав целый карман всяких винтов, шпинделей и прочего хлама, я проложил путь в лес и, облюбовав подходящее валявшееся дерево, снял лыжи. Дело в том, что у Кулакова были спички. Мы утрамбовали снег на небольшой площадке и стали таскать туда всякий хворост. Когда его набралась препорядочная куча (сложенная соответствующим образом), мы заложили бересту (единственный клочок бумаги, в который было завёрнуто мое яблоко, решили оставить про запас) и запалили. Скоро разгорелось и сразу морально потеплело: у меня в кармане был припасён бутерброд. Мы нанизали его на ветку и стали поджаривать... М-а... Перед тем я долго штурмовал одно толстое дерево с развилкой на высоте 3 метра (после 0,5 часовых попыток я всё-таки его одолел и влез), поэтому набросился на бутерброд с удвоенным аппетитом. Потом ещё жарили баранки и ели яблоки. Наконец одели лыжи, засыпали костёр снегом и направились в обратный путь.

Был в УПК. К всеобщей радости. Самая главная чертёжница не пришла, нго её взялась заменять другая чертёжница. Два часа мы проходили какие-то "Иррредельные отклонения" и "шеррроховатости" (всё произношении), а затем... были отпущены!!! Понеслись за куртками в "гардероб" - комната в подвале, с решёткой и несохнущей 5-сантиметровой глубины лужей в дальнем углу. На двери висел замок, и я стал уже было подыскивать подходящую железяку, чтобы разогнуть специально кем-то подпиленные петли и открыть дверь без открывания амбарного замка, но тут принесли увесистый ключ, и пришлось войти в дверь обычным манером. Уроки я все сделал ранее, поэтому дома только читал литературу и собирал уроки.

В школе самым эффективным уроком оказалась Физ-ра. Она была, как всегда, после четвёртого урока. ВалПал говорил, что снег очень плохой, и нужна мазь. Я её искал по всей квартире: на полатях и в диване, но ничего подобного на нашёл. Но тут меня осенило: когда-то, давным давно, на кухне, в банке под раковиной я видел лыжную мазь! Я разворотил всё под раковиной, нашёл банку и... обнаружил кусок мази!!! Было неясно, будет ли она мазать, и для какой погоды, тем не менее это было то что надо. Я схватил три небольших яблока, лыжи, и понёсся к школе. Там, конечно, уже никого не было, я ускоренным темпом направился в лес, и вскоре догнал всю группу. На опушке леса я натёр лыжи мазью, одел и поехал. Ничего! Скользят! Кулаков тоже дома намазал лыжи, одел их, встал.... и прилип. При попытке ехать снизу на лыжах наросло по несколько сантиметров снега, а при второй попытке эти несколько сантиметров настолько утрамбовались, что их невозможно стало отскрести даже палкой. В лесу, когда все построились, и у всех произошло то же, что и у Кулакова, решено было снять лыжи и бежать пешком. Мы побежали, как только деревья достаточно заслонили нас от взора коварного ВалПала, бег был склонён на спокойную пенсионерскую ходьбу. Стали рассказывать анекдоты и кидаться снегом, который оказался липким. При приближению к месту старта побежали, сделали усталые физиономии, так что ни у кого не возникло сомнений, что мы весь круг неслись, как угорелые. Таким образом "пробежали" три круга и пошли домой. Вечером гулял с Кулаковым, встретили Федю в каком-то полушубке, пристроили с помощью снега бутылку из-под Пепси-колы к стене имевшейся бойлерной и стали её обстреливать. После этого Кулаков полез на крышу этой бойлерной, и завязалась ожесточённая перестрелка между ним и нами, засевшими внизу. В общем, всё получилось весьма и весьма неплохо.

В школе Лизавет-Санна пустилась на очередную хитрость. И Дончук под её наблюдением весь урок литературы читала какой-то дешевейший рассказ про какого-то хмыря, работавшего в тресте "Мосгаз". На дом было задано написать отзыв, что осложнялось чрезвычайной мутностью рассказа: у главного героя не было ни одной хоть сколько бы то ни было отрицательной черты! На уроке я, правда, все главные мысли записал на листочек, быть может вы его и увидите, но вряд ли: дома, во время написания этого отзыва, я из злости всю обратную сторону листка изрисовал, простите, унитазами всевозможных конструкций и во-всевозможных положениях, включая и вид изнутри. Поэтому сразу после написания я положил пресловутый листок в макулатуру. Ходил гулять с Кулаковым, играли в снежки.

В школу не пошёл. Ходил к зубному врачу. Там заседало три врача, спокойнейше болтавших о самых отвлеченных предметах. Я сел в кресло в предчувствии. И точно: сверлили... ООО!!! Как только вспомню - прямо ужас... Но затем я вынул из кармана маленький пластмассовый пузырь с ценнейшим лаком, 10 милилитровой ёмкости и протянул его врачу вместе с пространнейшей инструкцией. Компания стала его изучать. Наконец, пузырь был открыт, и несколько капель содержимого было вылито в пластмассовую плошку, в строгом соответствии с инструкцией, переводной и, вдобавок, написанной выцветшими чернилами на жёлтой мятой бумаге, что заметно поднимало в её глазах свидетелей. Когда первый приступ интереса прошёл один довольно нахальный врач начал вовсю критиковать этот лак. Он говорил, что он, дескать, слишком жидкий, чтобы быть хорошим, что его нельзя хранить в стеклянных банках, тогда как отечественный только в них и содержится, и что он вообще не поймешь чьего производства, что его так мало, что вообще, значит, толку он большого в нём не видит. И всё его с нашим сравнивает, прямо как наш Quenshin все рекламные проспекты сравнивает с имеющимся у него довольно подозрительным и затасканным экземпляром рекламного журнала "Quelly". Я возмутился, хотел воскликнуть, что этот лак американский, что у меня дома его целый литр в большой бутыли, и что он вообще в этом ни черта не понимает, но, как на зло, рот у меня был набит ватой, и не единого звука я не издал. Затем врачи стали отвлекать меня окольными разговорами, но я сразу понял: они хотят лак отлить. Сделать я ничего не мог, поэтому только зверски косил глазом и давал понять, что мне все их коварные планы известны. После окончания процедуры я ещё раз метнул взгляд в сторону самого нахального врача, сидевшего в углу с довольно пристыженным видом, захватил остаток лака и удалился. Ходил в книжный и в другие магазины. Затем дома обедал, делал уроки и вечером ходил с Кулаковым гулять. В продуктовый магазин завезли колбасу, и сразу набежали страждующие голодные товарищи и устроили давку. Это прямо умора: выскакивает из магазина какой-то тощий хмырь со свёртком и вытаращенными глазами, надрывает угол и прямо на улице вгрызается в батон колбасы...

В школе был. В три часа там был страшнейший сбор: выступали какие-то деятели из УПК и ПТУ. Типа: "Я вот сейчас пришла... Мы хотим... Там у нас... Приходите в ПТУ!!!" Потом выступил директор: "Я очень, очень и очень хочу, чтобы вы очень, очень и очень активно включились в работу по профориентации. Из 10 класса, точно вам говорю, 50...75 % в институт не попадёт!!! Не попадёт!!! И не думайте, лучше сразу идите в ПТУ!!!"... В общем, дешовка.

Сегодня тоже был сбор, но его объявили совершенно секретно, буквально за полчаса до начала. Физики поэтому не было, а все пошли в актовый зал, где уже толкались всякие хмыри и со знающим видом щёлкали пальцами по огромной стоявшей в углу колонке с толстенными стенками и дубовыми оглушающими динамиками. Всех высстроили по стенам в виде подковы0 внесли знамя и стали толкать речь. Стоять и слушать какую-то общественную дешовку было необычайно скучно. К тому же я стоял в первом ряду, и мне было необычайно горько смотреть, с одной стороны, как на меня смотрела Лизавет-Сан-на из своего укромного угла, а, с другой стороны, как стоявшие сзади Кулаков, Андреев и др. занимаются интереснейшими вещами: во-первых, пытались в порядке эксперимента вытащить у стоявшего рядом со мной Queshina лежавшую в кармане пиджака счётную машинку (он надеялся на К/З по Физике, но её отменили), а, во-вторых, навешать на того же Queshina ваты из стульев которая целыми хлопьями валялось на полу. Машинка была отечественная и имела такие габариты, что её исчезновения просто невозможно было не заметить. Вдобавок Леньшин, прекрасно знавший общие настроения в таких случаях, подобные попытки предусмотрел и поминутно карман ощупывал. Так что в этом плане успеха предприятия не возымело. Зато с ватой всё шло по плану, и в конце сбора Queshin выглядел, как заправский дед Мороз... Вату поснимали и пошли на улицу. Не успели мы как следует отдышаться после сбора, как вдруг из дверей вылетает директор, Лизавет-Сан-на и ещё кой-какая группа учителей, и скандируют: "В актовый зал!!!" Мы оторопели, но пошли. Входим, тут нас и начали разносить: почему вату набросали? И хоть бы набросали, это ещё ничего, так на нас свалили, что мы якобы целые стулья потрошили! Мы стали возмущаться, но, несмотря на несколько доказанных алиби, всё же Романова и ещё Федю припёрли: говорят, платите за стулья! 42 рубля! Мы все дружно стали эту версию о потрошении опровергать, Но Романа-чувака с Федей на первый раз оставили подметать, и ещё не известно, чем всё это кончится. Вечером смотрел по телевизору бокс: наши и американцы. С нашей стороны все такие жлобы, а с американской - всё сплошь нигеры, и уж стали они друг друга тузить, даже комментатор до хрипа дошёл... Уж и досталось этим нигретосам, не столько от искросыпительного удара, сколько от убийственной критики нашего комментатора...

Был в гостях у бабушки. По необходимой причине нужно было взять туда стул, что я и оформил, замотав его в газету и завязав верёвками. В метро была давка, поэтому стул был поставлен в угол, и мама на него села. Это выглядело крайне эффектно... У бабушки были гости из Волоколамска, с красными от самогона глазами. Там же был кот: хвост ондатровый, усы длинные, лапищи громадные, и глаза вытаращенные, да ещё и жёлтые. Он, видимо, чего-то весьма опасался, поэтому ходил озираясь и бросая косвенные взгляды. Пообедав, пошли по магазинам. Шли какими-то дворами, потом попали на стройку, побродив между куч мусора штабелей кирпичей, наткнулись на закрытые ворота. Пришлось идти обратно. Всё ж магазины нашли. Первым оказался молочный. В нём толклись какие-то товарищи, за мраморным прилавком стояла продавщица, а за кассовым аппаратом сидела кассирша и бойко обсчитывала покупателей. Ни на покупателях, ни на работниках магазина, ни даже на обстановке не лежало печати добродетели, и мы, купив молока, сливок и сырок, тут же вышли из заведения. В булочной приобрели соответствующее, этим вояж и закончился.

В 13.50 был в УПК. Ждали минут двадцать... не пришла!!! О, как мы тут обрадовались... Я даже с радости отломал от стены кусок штукатурки, и бросил его вниз, между перилами лестницы. Раздались чьи-то возмущённые вопли, но мы уже в это время летели вниз, к своим курткам. Пытался дома написать сочинение по "Преступлению и наказанию", но... Когда есть ещё два дня, писать ужасно не хочется, и я даже план до конца не осилил. Ходил в библиотеку и читал журнал под названием "Агитатор", по которому историчка задала мне с Романовым делать сообщение. Что ж, лишняя пятёрка не помешает. Вечером гулял с Кулаковым. Возле школы перекрушили уйму ящиков, покатались с горки. Затем запустили снежком в открытое окно пионерской комнаты (в школе) и разошлись смотреть ценнейший детектив по третьей программе.

В школе была физ-ра. Пришли в лес, там уже околачивался злостный ВалПал. Прошли проверочный один круг, лыжня была жуткая: в прошлый раз мы по ней бегали пешком... Как это не прискорбно, но Вал Пал своего решения бегать на лыжах не оставил, и сказал бежать по другой трассе. Нам этого ужасно не захотелось, мы стали предлагать друг другу пойти первым, или пойти пешком, и т.д. Это кончилось тем, что Вал Пал возмутился, плюнул и ушёл (он сам был не на лыжах), обещав поставить нам 2 очка. Дома писал сочинение. Прежде всего изучал критику. Рассуждения в критике оказались более чем пространные, поэтому какого труда стоило её прочитать... Подчеркнул главные мысли карандашом и стал перефразировать. А писать я решил про Свидригайлова (хмыря, которому всё приведения мерещились), хотя этой темы более чем вероятно не будет (всё более чем...). Но такое уж нашло настроение: другое писать аж руки не поднимаются. И вот стал я перефразировать: в критике написано: "в достаточной мере", я пишу "исключительно", и в этом духе... Послезавтра будет...

А в Польше Пеньковский уволился... который там у них, по-моему, премьером был... Вот те на... И, главное, каков оборотец в официальной прессе придумали: подал в отставку! Знаем мы эти подачи! Сняли, и всё. Как в шахматах: вилка, шах и мат... В школе на литературе оказалось, что взгляды моего критика в корне расходятся со взглядами нашей Лизавет-Сан-ны. А поскольку проверять сочинения будет она, то... уж лучше кое-что изменить. Но будет ли Свидригайлов?! На физике проходили ампэрметры, как выражается физик. Остальное - дешовка. Вечером ходил на ФМШ. По дороге туда купил пачку масла, возле здания ФМШ зарыл её в сугроб. Входим (я предварительно зашёл за Кулаковым): там висят только какие-то два пальто, да сторож сидит - и всё. Пошли наверх, включили свет в нашей аудитории и стали покамест решать заданную Кулакову задачу по геометрии. Там получилось на всю доску дичайших вычислений, в результате чего получается (формула)*... Тут пришли ещё кое-кто, затем - ведущие, и мы стали проходить теорему Гаусса про поток (...), а затем решали задачи по типу (формула)*... Когда все разошлись, мы с Кулаковым ещё остались решать задачу по математике (заданную здесь же математиком, давным давно), про шар, вписанный в конус. Затем тоже пошли вниз - там теперь висели только наши два пальто, мы одели их и ушли, оставив наконец сторожа наедине с лежавшей в углу многоярусной горой приборов, осциллографов и каких-то ящиков. Откопали вконец замёрзшее масло и направились по назначению.

Сочинение... По дороге в школу я сталкивался с прохожими и форсировал сугробы: я в ужасе смотрел на светящиеся окна кабинета биологии, где у нас первым уроком будет ОНО... Проходя, глянул в окно: уже есть темы!... Я сразу ускорил шаг, чтобы не успеть прочитать их (по известным причинам). но успел заметить: тем штук шесть, и последняя - сравнение Раскольникова с Базаровым. В школе холодными руками снял куртку и маршанской походкой проследовал к кабинету... Прочитал темы... Раздался гром, треск в ушах, голова пошла кругом, портфель выпал из рук, потолок потрескался и рухнул, батареи взорвались, стёкла вылетели, а классная доска с темами снялась со стены и стала на меня медленно надвигаться, я в холодном поту сел на своё место... Очнулся: темы не было!!! О, если бы на меня, хотя бы и тоже в воображении, вдруг выплеснулся аквариум, стоявший в углу! Но аквариум не выплеснулся, и более того, к стеклу его подплыла глазастая рыба и тупо, хотя и с усмешкой, на меня уставилась! Это было невыносимо, и я пошёл брать свою тетрадь. Она, конечно, уже кончилась, хорошо, что я запасся новой. Сел. Всё же решил писать. Не буду описывать, как два часа я строчил текст, обдумывал и снова строчил... Лизавет-Санна сказала, чтобы в тетради вложили планы. Какие там планы?!... Тем не менее, хотя я и писал всё из головы, зачеркнул только один раз. Проверить, конечно, не успел: даже прочитать-то второй раз не удалось. Написал четыре страницы + ещё несколько строчек. Сдал тетрадь, глотнул, чтобы разрядить заложенные от мыслей уши, и пошёл на геометрию. Тут пришла какая-то, и говорит: "Дайте кого-нибудь стенды вешать!" (отмечу: в интимной компании меня прозвали кто-нибудь, потому что я, если мне вдруг что-нибудь понадобится, кричу: "Эй, кто-нибудь!..."). Наша Александра Матвеевна (по алгебре и геометрии) обещала ей дать каких-нибудь (опять каких-нибудь!) успевающих - и дала меня с Андрюшей. Ну что ж, пошли. Сказали из учительской эти стенды, оказавшиеся довольно большими, вниз тащить. Перетаскали. Пришёл слесарь дядя Гриша, принёс электродрель наподобие отбойного молотка, молотки и пассатижи. Стали старые стенды снимать, стёкла отделять, надписи и фотографии обдирать. Затем дырки в новых стендах сверлили, стёкла приделывать и вешать. При обдирании одного из стендов увидали фотографии Лизавет-Сан-ны и физика. Я взял эти фотографии и спрятал в стоящую рядом парту, чтобы при меньшем скоплении любопытных их оттуда вытащить. Тут же звонок с урока раздался, и мы стали пятиться, пятиться - и смылись, потому что ещё половина стендов осталась, а ещё урок пропускать не желательно. Следующим было (была) НВП, на которой писали наивную К/Р. Наша англичанка не пришла, кабинет был закрыт, и мы уже хотели уходить, как явилась какая-то бледно-рыжая училка и говорит, что она будет английский заменять. Полкласса ещё заявление не услышали, потому что были уже далеко, а остальная половина засела делать историю и писать какие-то личные комплексные планы по ленинскому зачёту. Весь урок читали глупейший текст. После последовавшей истории, бывшей последним уроком, началась аттестация по этому самому комплексному плану. В ожидании своей очереди, толпились возле кабинета. Романов сказал, что, якобы, будут спрашивать о политических событиях, и начал задавать нам соответствующие вопросы. Когда он окончательно надоел нам расспросами о событиях в Индии, мы сказали ему, что в Индии заседает Датский парламент под предводительством Пеньковского, и Романов наконец отстал. Тут настала моя очередь. В классе со зверской физиономией сидела Лизавет-Санна, а также Кулаков, Кузнецов и Филлипова - комиссия. Кулаков смотрел на меня грустными глазами (было уже около четырёх часов). Кузнецов задавал дет-садовские вопросы, а Филлипова сонно ставила плюсы - вот и весь зачёт... Вечером на ФМШ не ходил - писал отзыв по литературе.

На Физике, на которой физик обещал крутить фильм, злая лаборантка решила устроить контрольную работу (физик сегодня на каком-то совещании, и в школе его нет). Мы с Кулаковым общими усилиями одну задачу за урок решили. Несмотря на корни, степени и то, что, допустим, R у нас было одновременно радиусом и сопротивлением, а (знак)* - плотностью и удельным сопротивлением... После уроков в 15.00 был факультатив, на котором решали разные примеры на сокращение, а также системы с тремя уравнениями и четырьмя неизвестными. Наконец, все сочинения, отзывы и работы по литературе кончились, и теперь с неделю грозы с цунами надо мной не будет...

История прошла в намётках на введение новой экономической политики. На геометрии Александра Матвеевна куда-то отошла, и за пять минут до конца явилась. Пригласила меня, Федю и всех желающих на олимпиаду по математике, должную проходить завтра в 9.30 в месте, не столь отдалённом. А у входа в школу висит плакат с приглашением на олимпиаду по физике в 10.00, опять же, завтра... Это было чрезвычайно эффектно, и всем понравилось. На химии проходили зависимость реакции веществ от заряда ядра атома, а в конце урока писали К/Р на листочке формата 10*5 см... На литературе смотрели фильм о "Войне и мире", где Болконского играл небезызвестный Штирлиц. Вместо физики получили лопаты и пошли неизвестно зачем грести снег возле школы. Сломали две лопаты и погнули ещё штук пять, однако кое-что разгребли. Дома, во-первых, мазал стулья лаком (который я в прошлом (или позапрошлом?) году нашёл на улице в полуразбитой бутылке; я, вероятно, об этом писал) Навонял невыносимо, а также испортил два пластмассовых стакана: налил в них этот лак, а он их взял и растворил! Затем делал кой-какие уроки, после чего пошёл за тетрадью для завтрашней олимпиады (дома у меня все кончились!) Прихожу в книжный - смотрю: отдел закрыт, продавцы, которые ходили с той стороны воздвигнутой из ящиков баррикады, никого не пускали, хотя рядом толпилась толпа. Часов у меня не было (у них отвалилась дужка, держащая ремешок), поэтому я решил, что уже 19.00. Пошёл в книжный (всё перепутал: я сперва зашёл в культовары) - там вообще отдел закрыт. И узнал, что время было всего 18.20. Пошёл обратно в культовары, думал, откроют отдел. Да где там, всё завалено ящиками. Так и не удалось купить тетрадь, пришлось просить у соседей.

Утром, в 9.00, я уже присутствовал возле школы. Сначала я был один, но потом набежало человек двадцать, из 8-10 классов, среди них были Кулаков с Федей из нашего класса, и ещё один хмырь из "А" - мы вчетвером из девятых. Подоспели Алла Трофимовна и Александра Матвеевна, и мы наконец пошли. Олимпиада проводилась в школе № 17, находившейся невесть где. Через 20 минут школа предстала перед общими взорами. Понятно, что взоры были полны негодования: на этой школе не было ни единого пятнышка, ни единого следа от банки с чернилами с разболтанной в них смеси туши и подсолнечного масла (последнее для крепости состава и большей несмываемости)! Видно было, что учащиеся школы были чересчур сознательными личностями. Но это было ещё не всё: внутри, на всех кабинетах, висели аккуратные таблички с номерами школ и классов, должных писать олимпиадные задачи в этих кабинетах. Прямо как в лучших домах! Мы с грустью посмотрели на общий стенд, висевший на стене у входа, где были до подлости чётко написаны координаты всех классов и школ. Поднялись на соответствующий этаж и прочитали табличку на указанном внизу стенде... и злоехидно усмехнулись! Нашей школы на табличке не было! Внизу есть, а здесь нет. Это придавало развёртывающимся событиям гораздо больший интерес, чем просто решение задач. Мы понеслись вниз, но там нам сказали, что наверху на кабинете должен быть написан номер нашей школы, и, в любом случае, занятие должно проходить в том кабинете. Снова поднялись наверх, и удостоверились, что номера нашей школы действительно не было, да и кабинет оказался почему-то кабинетом географии с нарисованной масляной краской картой во всю доску. Тут нам ещё сказали идти в соседний кабинет, а там вообще сидели жлобы и на нас подозрительно смотрели. Весь интерес обернулся разочарованием, а потом и возмущением: толпы постепенно рассасывались по кабинетам, а мы всё ещё толклись в неизвестности. К общему счастью пришла Александра Матвеевна и, видя бедственное положение нашей группы, проследовала куда-то и всё устроила. Вошли мы в этот кабинет географии - а там уже прямо на карте пишут задания. Рассадили по одному, объяснили, как надписывать листочки, и началось. Первой была задача про плоскость, секущую тетраедр через центр одной его грани и параллельно двум скрещивающимся рёбрам. Ну, я на черновике начертил. Потом стал искать периметр. Нашёл и с Кулаковым фразой перебросился - совпало! Потом стал кой-чего доказывать, и так, и сяк пробую - не выходит! Ну, думаю, стало быть что-то тут не так. Прочитал условие - так и есть. Там написано скрещивающиеся, а я делаю пересекающиеся! Переделал, и сечение получилось не треугольник, а прямоугольник. И ведь как подгадали: периметр у этого прямоугольника такой же, как и у того треугольника! Это они (кто составил задачи) для того сделали, чтобы побольше запутать. Но меня не проведешь! Я нашёл, всё что требовалось, доказал, отдал черновик Кулакову, корпевшему над недоказуемым по отношению к также получившемуся у него треугольнику доказательством, и перешёл ко второй задаче. Там... ну, в общем, тоже не для средних умов. Третья задача оказалась дешовкой, а в четвёртой говорилось о каких-то чуваках, играющих в 31 очко. Я долго думал, и даже кой-чего написал, но потом, когда мы уже сдали работы и ушли, понял, что сделал неправильно... Ладно. 3 из четырёх тоже неплохо. Дома пообедал и пошёл гулять с Кулаковым. Возле зубоврачебной лечебницы раздолбали ящик, затем нашли пакет с замёрзшими солеными огурцами, и также его иссадировали. После непродолжительной игры нелипким снегом в снежки обнаружили в сугробе чью-то майку, стали ей сначала играть в нечто вроде футбола, а затем повесили на оставшуюся от детской беседки стену и изорвали на полосы отломанной от тут же валявшегося стула металлической ножкой. И разошлись.

Был в УПК. Злейшая и носейшая (новый эпитет) главная чертёжница пришла. Она кипела злостью и деятельностью: сначала поставила несколько трояков и двоек, затем пригрозила строгой карой за возможное с чьей-либо стороны неповиновение, затем целый час диктовала какую-то дешовку, затем заставила чертить какую-то втулку...А за полчаса до конца раздала мизерные куски наждачной бумаги и сказала каждому отскрести от надписей и грязи по два стола!!! И этого ей показалось мало: заставила ещё эти проклятые столы покрывать бумагой! Домой вернулся в 19.30...

В школе на химии писали К/Р, довольно дешовую, но туманную. После четвёртого урока была физра. ВалПал куда-то делся, и физру заменяла некая Галина Макаровна. Стали бежать кросс. Опять первым никто идти не захотел, поэтому пришлось начать мне. Я вылетел со старта со щелчком секундомера и со временем 00.00 и понёсся под гору. Я хотел как можно дольше продержаться необогнанным. Первый круг я прошёл первым. На втором круге меня стали догонять Кулаков с Кузнецовым, и я поднажал. Третий круг я летел, создавая такой шум, что можно было подумать, что за мной гонится вся наша советская олимпийская команда. Я так и подумал, и перед финишем уже лыж под собой не чуял... Я вкатился на финишную поляну, остановился и оглянулся... Сзади никого не было... Лишь через минуту появился второй в этой беспрецедентной гонке... Поэтому, я так думаю, когда бежишь первым, нужно хоть раз оглянуться... Вечером был на ФМШ, т.к. Физику перенесли со среды на вторник. Решали задачи опаснейшего типа. После окончания занятия пытались что-нибудь позаимствовать из кучи приборов под лестницей, но мимо проходил Борода (бородатый тип, приходивший к нам в школу и объявивший о ФМШ), и мягко намекнул, чтобы мы там не того... в общем, ясно. Пришлось удалиться.

После уроков, в 15.00, был семинар политинформаторов. Идти туда (на него) было неохота, но прижимала ответственность. Я там делал заданную физику, а потом, в кооперации с Леньшиным, из небольшого листа бумаги свернул самолёт, нарисовал на нём израильских звёзд и водрузил его на сооружённый из той же бумаги постамент. Получилось довольно ценно, особенно после того, как на постаменте было написано "Our great Israel". Дома делал уроки и очухивался после активнейшей игры в футбол с Леньшиным и Романовым, развернувшейся после пресловутого семинара. Вечером гулял с Кулаковым. От нечего делать решили сходить к Леньшину, находившемуся на ФМШ. Вошли, решили не раздеваться. Поднялись наверх. Аудитория, где обычно заседала группу Qurnshina, гудела: там шли занятия. Было только непонятно, там ли Леньшин. Я попытался заглянуть через окна, имевшиеся под самым потолком, но было высоко, и я боялся выдавить стёкла. Поэтому я принёс из холла стул и, встав на него, стал заглядывать. Но всё равно было высоко. Над дверью в аудиторию была большая щель, и я пододвинул стул туда. Но была видна только часть доски. Опять пошли манипуляции со стулом, и наконец... Не они! Это было ударом. Пошли искать запропастившуюся группу по всему помещению. И обнаружили её в нашей аудитории, где мы обычно занимаемся. Беседовать не стали, лишь я на мгновение просунул голову в дверной проём и посеял в ряды группы удивление и смятение, происходившее от неожиданности и моментальности моего явления. Вышли на улицу и направились в металлический сарай, находившийся рядом с главным зданием. В сарае нашли стул, вытащили его на свободное пространство и сообща изничтожили, сбросив обломки вниз через мраморный бортик. Холод был страшный, поэтому сели на автобус и обратно ехали с комфортом.

В школе вместо биологии сделали физику, на которой решали задачи. За сочинение про Раскольникова мне полновесные и животрепещущие три-три... Жуть... После четвёртого урока пошли в столовую. Там произошёл инцидент, правда, отнюдь не индо-пакистанский, но всё же. Как всегда, к нашему приходу на столе ничего не было, поэтому мы, человек во-семь, сели за стол и стали ждать. А на столе была небольшая лужа. И вот Федя, известный юморист, провёл по луже пальцем к нашему краю стола, и эта лужа угрожающе потекла, грозя низвергнуться со всеми вытекающими из этого последствиями. Мы это заметили и, не в силах повернуть течение лужи вспять, приподняли наш край стола, и мутный поток устремился обратно. Дальнейшее произошло в одно мгновение. Сидевшие с той стороны стола также приподняли свой край, не вскочили, мы дёрнули стол ещё сильнее... Стол был вознесён до потолка и отпущен... Грохот был страшный... Это было ценно... Поев, взяли свои портфели и пошли домой: обещали устроить экскурсию в пресловутый институт проблем управления (ошибся завтрак происходил из-за экскурсии после третьего урока). Дома я взял кусок булки и проследовал по направлению к институту (он от нас недалеко, можно дойти пешком). На территории зубоврачебной лечебницы наблюдал странную сцену: в глухой стене пристройки к жилому (12-ти этажному) дому (где располагалась лечебница) зияла дыра, из неё, как из амбразуры, выглядывал хмырь с отбойным молотком, и, нещадно пыля обломками кирпича, преобразовывал дыру под форму окна... Ну вот. Наш класс я догнал уже у ворот института. Вошли, разделись, и нас повели показывать гильотину, но она была на ремонте. Тогда попытались показать аппарат по сгибанию, но тот, к всеобщему прискорбию, не сработал. Пошли в цех, где все стали тырить всё что можно: фрезы, винты, детали, заготовки, свёрла, резцы и тому подобное.

После показа бездействующих станков нас ещё долго водили по разным комнатам, а потом посадили в каком-то зале и стали читать лекцию о преимуществах этого института, о прожиточных минимумах, якобы выдаваемых его сотрудникам, и др. Мы были рады: в школе ещё предстояла шестым уроком история, а идти не хотелось. Институт был покинут точно со звонком с шестого урока... По пути обратно (после неудачной попытки найти в окрестностях института подходящую свалку) обсуждали все события, в частности, как мы в одной из комнат института обнаружили пресс вроде выжималки от стиральной машинки и пропустили через него несколько пятаков, преобретших вид пребывания под тепловозом. Вечером ходил на ФМШ. Сегодня у нас занятия одновременно с Леньшинской группой, и мы были в надежде немного побеситься. Но... наш ведущий не пришёл! Возможно, он объявлял об этом в прошлый четверг, но в прошлый четверг ни меня, ни Кулакова не было: мы писали отзыв. На парте мы обнаружили вчерашнее злодеяние Quenshins: он нарисовал нас с Кулаковым и написал погромный стих. Первый куплет я не запомнил, а второй гласил Носы вперев в учителя, Еврейские носы, Стул протирают ж...ою И хочут колбасы. - Несколько непоянтно, но, видимо, имеет определённый смысл. Я написал опровержение, гласившее Много дней подряд, Ренегат и гад, Здесь сидел неудел (и п...дел) Нос в кулак зажал Толстый ваш Ваал. А ведь сам из хмырей (еврей!) - также мало понятно, но смысл определён. Тут же общими усилиями был нарисован портрет Леньшина. Но больше делать было нечего и мы пошли на улицу. Снова заглянули в сарай, но стульев больше там не было; и пришлось довольствоваться какими-то гайками и винтами. Кроме Кулакова был ещё Витя, и мы втроём проследовали к выходу с территории. За воротами с правой стороны дороги висели большие карнизы смерзшегося снега, и мы с Кулаковым полезли их сбивать. По мере того, как плит снега набиралось всё больше, созревал план: перед самыми воротами дорогу перегородить этими плитами и на снегу написать послание Леньшину, должному здесь пройти. Глыбы были навалены, даже из одного куска я выточил нечто вроде саркофага и написал "Леньшин". Но для надписи нужна была палка, а её не было. Пошли на поиски. Рядом с воротами на территории ФМШ была какая-то котельная, из неё выходила весьма толстая труба, а под ней торчала подходящая палка. Я выдернул палку... труба со скрипом накренилась... Умора... Всёж палку эту взяли и пошли писать. "Сей монументальный комплекс сооружён тремя энтузиастами в ночь с 19 на 20/II-81 г. - гласила надпись с одной стороны. "Леньшину Вадику посвящается" - было написано с другой. На оставшемся месте нарисовали израильскую звезду с находящимся внутри её черепом с костями, а также любимый рисунок Леньшина, несколько оригинальный и неприличный: (рисунок)* К этому мы добавили отпечатки двух смачных пятерней на каждой половинке столь явно обозначенного зада. Мы были очень довольны содеянным и в отличном настроении пошли домой.

В школе в 8.00 с Витей делал политинформацию в подшефном классе. Никто не слушал, да это и никому не было нужно. На Литературе закатили работу по Анне Карениной, которую я даже не открывал... Кой-чего настрочил по учебнику, который читал дома - в классе злостная Лизавет-Санна даже все учебники собрала перед началом работы. Вместо НВП была Биология. Перед началом урока мы смачно плюхнули здоровенный кусок снега в стоявший на учительском столе аквариум без рыб, а затем вытащили его оттуда и стали им кидаться. Пол намочили, и он до конца урока с трудом высох. После биологии был какой-то классный час, на котором обсуждали итоги Ленинского зачёта. Затем спешно пообедал дома и присутствовал на факультатив в школе. Завтра, наконец, суббота...

За К/р по химии мне поставили 5 с минусом. Это было неожиданностью, поскольку даже Quenshin-у поставили трояк. На геометрии писали работу. На истории писали работу. На физике тоже написали работу... Мне за вчерашнюю работу по литературе... 4! Вот что значит войти в образ! А Вал Пал не верит, что я прошёл кросс за 26.15. Говорит, что я, наверное, кое-где срезал. Вот: один раз хорошо пробежишь, а потом все будут сомневаться... На той же литературе нам по случаю 23 февраля, воздарили по надувному зайцу, воздушному шару и соответствующей открытке. Вечером делал уроки, писал вот дневник и занимался другими субботними делами.

Был в Крылатском. Долго там пробыть не удалось: общество, к которому мы притесались, быстро закрыло свой подъёмник, а соседние были необычайно злыми и нахальными: никого не пускали. Хоть и удалось раз пять подняться под лозунгом "А я в последний раз!". Наблюдал сцену: (душераздирающий вопль, исходивший из глубины души и потрясшей окрестности) "Лом ушёл!!! Лом!!!" Я глянул наверх: действительно, с вершины несётся настоящий 10-килограммовый ломище! Тут пошли толки, что дескать, это не лом, а палка, и нечего тут панику разводить. Другие первых укоряли: "Да чтож вы, не видите что это лом?! Во-о-онон!" Однако и те, и другие поспешно ретировались. Лом вскоре достиг низа, и, подпрыгнув на бугре, просвистел в каких-нибудь трёх метрах от меня и смачно ушёл в мёрзлый грунт. Какие-то чуваки пошли его откапывать... Тяжёлый случай.

А уж вот я сейчас удивлю, да так, что сразу вспотеете... XXVI съезд сегодня открывается! Во!... Впрочем, это событие уже осветили в прессе получше меня, и займемся насущными делами. В УПК не пошёл, из подлости и злорадства. Ходил по магазинам, а потом гулял с Кулаковым, который также не был в УПК, по уважительной причине: участвовал в дешевейшем сборе. План подобного рода мероприятий ещё в прошлом году столь смело выдвинул Леньшин: "пришли, посидели и ушли". В общем, ясно. Ходили в комиссионный, там демонстрировались системы - гробы: "SHARP", "AKAI" (это вот тогда Федот говорил "Фарп - говно, а вот "AKAI"...), "Panasonic" и др., были колонки и тому подобное. Говорят, японские товары заполонили США и Европу, у нас же заполонили комиссионные магазины...

После четвёртого урока была физ-ра. Леньшин, наш СКУНС (как его назвал Кулаков), или Толстый пережиток (как его также назвал Кулаков после неудачной попытки намекнуть по истории на то, что, якобы, не все пережитки были ликвидированы нашей Октябрьской Революцией)... обещал на ней присутствовать, и, действительно пришёл, а Кулаков понёсся переписывать контрольную по физике, за которую возымел двойку ( я получил трояк, хехе!). Свои пары пошли переписывать пол класса, однако в лес пришли в конце концов почти все: сказали, что сегодня переписи не будет. Однако Кулаков не пришёл, и ВалПал влепил ему прогул. Стали бежать кросс. Меня опять сделали первым, и я опять понёсся. Но было разлагающе - жарко, и бежать было неприятно. К тому же сделали новую трассу: до конца леса, там вдоль забора какой-то школы влево, затем вдоль Ленинского проспекта, опять влево - и мимо Лумумбы. И так два круга. Не успел я доехать до школы, как меня стали догонять Витя и Quenshin-СКУНС. Я поднажал, они тоже. Я ещё поднажал, они отстали, а устал. Тогда я остановился, подождал их, и мы поехали втроём. У нас, видимо, были слишком целеустремлённые лица, так как попадавшиеся на лыжне товарищи с номерами на спинах в смущении, и видя нашу решительность, уступали нам дорогу. (а это была, оказывается, какой-то региональный кросс!") Расстроив ряды нескольких групп спортсменов, мы выехали к Ленинскому проспекту. Солнце висело, и было очень жарко. Наконец, опять съехали в лес и стали двигаться к месту старта. Полавировав между деревьями, по довольно неудобной лыжне, увидели вскоре знакомую проталину и маячивших в её дальнем конце Вал Пала с этой Галиной Макаровной. Второй круг был преодолён в этом же духе, только на повороте от проспекта к Лумумбе меня обогнал Кузнецов, но я в лесу всё же обогнал его и к финишу пришёл первым - и третьим по времени. Ценно. Вечером ходил на ФМШ с Кулаковым и Леньшиным. Леньшин в другой группе, и у них занятия по физике остались в среду, но он решил к нам присоединиться и посмотреть, как мы там. Вообще, с начала этих занятий было много миграций, зависевших от качества ведущих. У нас ценнейший математик, Носачёв (но, видимо, русский), а ведущие по физике (их даже двое) - довольно дешёвые. В другой группе и математику, и физику ведёт хмырь по прозвищу Карась, ведёт на среднем уровне. Поэтому сначала к нам иммигрировал Кузнецов, но раз поприсутствовав на пресловутой физике, махнул обратно. Наш Витя перестал ходить на физику. А ещё один "рыжий" из нашей группы, очень модно устроился: на физику ходит туда, а на математику - сюда. Вобщем, сегодня на физике были только мы втроём. После полуторачасового решения задач оделись и пошли на улицу. Там проход от здания до ворот расчистили, и по обоим сторонам дороги были валы снега, состоящие из приятных кусков (не выношу неточностей: вал был только слева, если идти обратно с ФМШ, справа же была ограда, за которой находилось поле, в конце которого был Р-энный институт (вид сбоку) (рисунок)* и его знаменитая овееная дурной славой свалка. Вот такая панорама окрестностей. Так мы стали играть " в снежки"- кидаться кусками снега. Когда все трое стали похожи на снежных людей, вышли за ворота, и, ещё немного побесившись на заснеженном пространстве, отделяющем ограду ФМШ от Профсоюзной, пошли домой.

На Географии писали работу, но так и не дописали, оставив на следующий урок. На физике по дешовке получил четыре (по дешовке - ни за что). На алгебре решали дешевейшие примеры. Вечером гулял с Кулаковым, долго решали в уме задачу, но потом зашли в овощной, нашли какой-то чек, разорвали его на три полоски, из них составили треугольник и очень быстро всё доказали, а обрывки чека развеяли по помещению, чтобы кто ими в корыстных целях не воспользовался. В овощном, кроме решения задачи, я ещё купил яблок и вкуснейшего салата. Рядом в магазине ещё купили масла и пошли ко мне домой относить, по пути обсуждая возглас возмущенной продавщицы в овощном, относившийся к некоторым работникам магазина, укравших несколько килограмм солёных огурцов (...): "Ухитрились, спрятали, вынесли!". Возле дома видели нашу внутреннюю контору, этих Кольнобрицких: на этот раз они отчитывали малышей, за то, что они соорудили под их окнами горку и имели несчастье на ней кататься... Действительно, эти малыши сильно шумят и вытоптали уже половину озеленения в виде деревьев и кустарников возле дома: придётся эту горку засыпать песком.

На английском приглашали меня посетить какую-то олимпиаду по английскому... На ней нужно иметь какой-то плакат на английском языке... Жуть. Вечером был на ФМШ. В нашей обычной аудитории на этот раз заседали какие-то хмыри, и нам пришлось занять аудиторию другой группы или Сортир (5*3 метра, такая есть и на первом этаже). Через несколько минут ворвался было Карась с группой, но наш дал ему отпор, и группа пошла разыскивать другое свободное помещение. Перешли на стереометрию, решали такое, что... Страшно представить. После окончания занятия пошли в ту группу, заседавшую сегодня в нашей аудитории, там злостный Quenshinна доске во всю стену нарисовал погромно-неприличное панно с репликами, носами и задами. Пошли на улицу и стали играть в снежки в следующем составе: я и Quenshin против Кулакова с Витей. Опять же пользовались запасами снежного вала; весь его развалили и полузасыпали дорогу. Но было ценно. На обратном пути рассуждали о колонках, усилителях, ваттах и тому подобном.

В школе: Лизавет-Санна меня спросила, и... и поставила трояк... жуть. На НВП под щёлканье крутимого НВП-ушником (не НВП-эшником, а НВП-ушником) прибора для обнаружения признаков радиации несколько устаревшего устройства, я делал алгебру. Придя домой, обнаружил привезённую из магазина софу в виде горы лакированных спинок, винтов и подушек. Стал монтировать многочисленные стенки и колёсики на ножки, потом вступил в единоборство с аппаратом для удержания в вертикальном положении софы для проникновения в её внутреннее отделение для вещей, и одолел его после неудачной попытки покушения на меня с его стороны: когда он отказал, я всё же успел схватить нависшую надо мной крышку и не дал ей со мной расправиться. Отдышавшись и, замаскировав коварную софу подушкообразными твёрдыми и скрипящими брикетами, пошёл на Ф-в по алгебре. Там решали примеры на сокращение. Через 1,5 часа дома наполнял нутро софы разными предметами, большая часть которых была извлечена из прежнего дивана. Долго думал над хитроумным приспособлением неизвестного назначения, имевшегося на внутренней части сидения, но понял, что оно выдвигается и увеличивает ширину софы на полметра. После всего этого наконец сформировал из подушек надлежащую кучу и на неё улегся... Софа оказалась весьма полезной, хотя и была изготовлена на комбинате "музыкальных инструментов и мебели", о чём свидетельствовало её качество.

Понедельник начинается в субботу... Сегодня был тяжёлый день. На геометрии писали К/Р, которая... оказалась опасной! Кто бы мог подумать о таком?! К тому же посредине урока ко мне подошла Александра Матвеевна, и, сказав, что я занял I место на районной олимпиаде (...), пригласила на городскую - завтра в 10 - там, причём где "там" - неизвестно, есть только название института, где будет она проводиться - МИИТ. И даже адрес неизвестен... На литературе... писали работу!!! На истории жутко спрашивала, поставила кучу двоек, а мне, опять же по дешовке, - четыре... На физике лишь было неплохо: физик напомнил о том, сто во вторник и в среду будут лабораторные работы (на которых, как выражается Кулаков, нужно "рвать пятёрки"), а затем стал крутить фильм. Фильм был ценный: три четверти его был показ сталкивающихся атомов и прочих приятных рисованных эпизодов, причём всё это сопровождалось таким Boney-емом, что хоть парты раздвигай и в пляс пускайся... В 16.00 пошёл гулять. Зашёл за Кулаковым, потом пошли за Леньшиным. Втроём пошли к школе. Там смотрим - Воронов. Идет к Р-энному институту. Туда мы, конечно, не пошли. Но пока было по пути, и мы направились. Решили пока бродить вокруг Р-энного, так как дошли туда мы слишком быстро. Возле ФМШ кидались снегом, и Воронова закидали. Тут уже стемнело, и на стройку возле Р-энного института мы вышли в хмурых сгущающихся сумерках. Но дальше идти отказались - что нам, делать нечего: ночью лезть на какую-то заснеженную и, в добавок, радиоактивную свалку! Воронов сегодня тоже решил не ходить, а так, он говорит, ежедневно посещает (он так чуваком и остался...) Пошли к школе, немного покатались с горки, покрушили ряд ящиков, разбили бутылку и разошлись.