Утром, в 8.40 зашёл за Федей (он тоже едет), и мы вместе направились к метро. Имеется в виду эта городская олимпиада, причём МИИТ находится где-то на Новослободской... Блуждали по пересадкам, и вскоре (через час с лишним) оказались на Новослободской. На улице уже были видны группы хмырей с папками и улыбающимися физиономиями. На трамвайной остановке их была уже толпа: человек сорок. Подождали пять минут этого трамвая, но потом все двинулись пешком. Через двадцать минут ходьбы передние вдруг остановились, поозирались и... повернули назад... Оказывается, мы прошли... Через десять минут пришли к воротам. Долго петляли по каким-то проходам и лабиринтам, но всё же пришли. В холле встали в давку к гардеробу, сдали надлежащее и пошли наверх, куда направлялись все. Там стоял стенд с русским алфавитом, и с четырехзначным числом после каждой буквы оказывается, буквы - начальные буквы фамилий, а цифры - шифр аудитории. Тут нам с Федей пришлось расстаться. Пошёл блуждать опять же по коридорам, лестницам и помещениям, где на каждом углу сидели хмыри с повязками и указывали, куда идти. Наконец, я пришёл. В аудитории уже сидело человек тридцать. Через несколько минут началось, явился тип и стал на доске писать задачи. Ужас... Сплошные ненавистные туманные доказательства, и ничего на вычисление! Тип написал задачи, затем в углу доски нарисовал часы со стрелками, и сказал, что писать будем пять часов... Пять часов я писал: тип периодически перерисовывал стрелки, я исписывал по листу черновика за 20 минут, и в этом духе. Разносили булки, на которые все с ожесточением набросились (разумеется, не за бесплатно!) Решил из пяти две точно, две сомнительно, а одну не решил... Сдал всё, Федю не нашёл и решил ехать один. Оделся, вышел через парадный вход и, через двадцать минут поисков наткнулся на метро. Сел, поехал, пересел, встал в угол, достал до предела заадаптированный текст, герои которого всё время бились в узких словарных рамках, и стал его читать. Дома пообедал и пошёл гулять с Кулаковым. Возле входа в зубоврачебную лечебницу рядами лежали кирпичи, трубы, стояло нечто вроде стола с мощными тисками. Мы зашли внутрь (перед входом есть "комната" - открывается со всех сторон помещение, вместо крыши (не вместо, а...) служат верхние этажи дома: (рисунок)* Вот теперь хотят эти открытые места закрыть кирпичами, и уже первый этаж весь заделали, кроме двух дырок под окна, а на втором сломали перила. Внутри, на первом этаже, царил погром: опять же кирпичи, палки, битые стёкла и прочее. К стене были прислонены две новенькие двери, за ними строители, мнившие себя за Шерлоков Холмсов, припрятали штук двадцать стёкол примерно 1*1,5 метра. Мы их пощадили. Тут же, в хламе нашли три штуки от неоновых лампочек эти трансформаторы, конденсаторы, и др. в металлической коробке. Коробки мы вскрыли, и в каждой обнаружили по конденсатору размером с майонезную банку. Два конденсатора при изымании были повреждены, зато третий предстал в полной сохранности. Я ещё вооружился копейкой и отвернул себе десятка два винтов - в хозяйстве рано или поздно всё пригодится. Затем на улице те два конденсатора по очереди завернули в тиски, они приятно сплющились, лопнули и истекли маслом. Пошли к "Витязю", где читали афишу. Особенно поражали фильмы удлинённой программы, где типографские работники без зазрения совести пропустили точки и запятые: "Альтернатива Колеса Быть русскому фарфору В пределах Садового кольца", или "Дерево Мукама Занимаемой должности соответствует". Мы также подсчитали, что во всей Москве на этих точках в афишах сэкономили полтора стакана краски...

Сегодня эта Олимпиада по Английскому... И этот идиотский плакат... К тому же, я не понял: что это должно быть, то ли плакат, то ли газета... К тому же мама собралась куда-то уходить, а что я один напортачу?! В конце концов я записал на магнитофон речь, посвященную съезду (я уж понял, если съезд, то всё должно быть о нём...), а за тем её записал на бумажку... (И в третий раз) к тому же, я не умел рисовать, а это совершенно необходимо... Жуть. В общем кой-чего нарисовал, причём пришлось пожертвовать листом ватмана, на котором я хотел оформлять классификацию кактусов. Ладно. В 13.40 я был возле школы, с радостью осознавая мощный прогул УПК, за который мне в школе обещали выдать справку. И я млею от удовольствия, как представляю себе, как в следующий понедельник предъявлю нашей наглой чертёжнице эту справку, и как она с позеленевшей от злости физиономией и с двигающимся от чувств неудовлетворённой потребности носом будет читать её... (Вообще, наша чертёжница больше всего на свете любит отчитывать тех, кто не принёс справок за отсутствие, и терпеть не может получать такие справки). В школе собралась группа - человек пять, тут же околачивалась какая-то училка. Когда все оказались в сборе, пошли к метро, сели и Вышли на Профсоюзной... Собственно, что описывать, когда на этой олимпиаде я позорно провалился на сугубо теоретическом вопросе... Впрочем, буду последовательным. Пройдя некоторое расстояние, увидели пятиэтажную старую школу и вошли внутрь. Раздевшись, записали фамилии и получили тут же какие-то кружки с номерами и булавками. Приехавшая с нами учительница потребовала плакат, я его отдал и больше не видел. Сказали, куда идти. Пришёл, потолкался: стали пускать. Вошёл и сел за парту. Дали текст - дешовый - и сказали его to Retell, что я и сделал, прочитав его несколько раз (текст был про реставрацию дома Фета в каком-то Воробьёве, и напечатан он был в Mosсow News). Подошёл, значит я к столу, за которым сидели какая-то тётя и товарищ с козлиной бородой. пересказал им текст, и тут они на меня напали... "Who is Robert BURNS?!" - взвопила тётя. "Which will be your profession?!" - взвопил товарищ (в коридоре был страшный шум). Насчёт profession кое-как отвертелся, а вот кто такой Robert Burns... Нет, теперь я уже знаю, что это шотландский поэт, что он очень известный, и даже знаю, что, например, он написал... потому что сразу же по приезде домой (после этого меня отпустили) откопал том переводов Маршака и всё это там вычитал...

На физре бегали 12 кругов по какой-то дешевейшей поляне. Quenahin что-то сегодня сдал, и пришёл позже нас с Витей. Романова же мы обогнали аж на полтора круга... У Кулакова на дистанции (уже в третий раз..) сломалась палка, и он также несколько запоздал. После кросса отдышались и решили произвести юмор. Я встал на корточки позади Quenahinа, а Кулаков толкнул его. проследовало звучное приземление в сугроб. Quenahin за мной погнался, но не догнал и успокоился. Пошли домой, по дороге наш бедный Quenahin на ровном месте ещё раз поскользнулся и грохнулся... Вечером ходил на ФМШ. В перерывах между решениями задач рисовали на парте разных птеродактилей, филинов и утконосов, причём смеялись страшно и аж до слёз.

В школу пошёл. Хотя у нас сегодня химия (химоза также нещадно требует справки, но гораздо более честно, чем подлая чертёжница), всё же я на это решился. Утром скинул всё со стола, вытер его влажной тряпкой, около полутора часов сеял песок, землю; толок уголь, колол припасённые кирпичи; затем всё это в надлежащих пропорциях и последовательности смешал, поместил в пластмассовую плошку, увлажнил; заранее включил для нагрева лампу, и... С трепетом вскрыл пакетик с семенами от Rebuti-U... И посадил, оставив штук сто на всякий случай... Затем собрал горнолыжное обмундирование и в возвышенном настроении подался на Лысую гору кататься на лыжах. Сразу своим аналитическим умом отверг бесполезную затею дождаться автобуса, и пошёл пешком (несмотря на столь разрекламированный аналитический ум, я всё же беспокойно оглядывался при подходе к очередной остановке). На Лысой горе и в окрестностях было штук десять разрушенных и полусожжённых местными цивилизованными каннибалами беседок, вокруг которых толклись бледные от городского образа жизни пенсионеры и валялось несколько мешков, оставленных разбредившимися по склону другими горнолыжниками. Пенсионеры как один реагировали на проявление максимальной здесь скорости 20 км/ч приглушёнными возгласами "Ох, ты!..", что действовало на нервы и в конце концов заставило меня удалиться ближе к лесу, и там кататься между деревьями (где я в прошлом (или позапрошлом) году врезался в сосну). Через два часа направился в обратный путь, съев припасённые два яблока. Вечером ходил гулять с Кулаковым. Сначала взял бельё в прачечной, затем давился за молоком. Отнеся всё ко мне домой (было семь поллитровых пакетов), пошли к зубоврачебной лечебнице, и, найдя возле неё бутылку из-под шампанского, водрузили на колонку от детской беседки и расстреляли обломками кирпичей, которых валялось целая гора от выдалбливания окон в толстенной стене. Разбив эту бутылку, пошли искать другую, и нашли, а заодно взяли и прожжёную пластмассовую пепельницу сомнительной формы. Всё это было также помещено на колонну и также разбито. Затем пошли на поиски следующей бутыли; бутыль найти не удалось, зато мы обнаружили... целый УНИТАЗ!!! Представьте: по тёмному пустырю, крадучись, движутся две тёмные фигуры, под мышкой у одной из которых белеется унитаз (это был, конечно, я) Его также разбили. Больше уже бить было нечего, поэтому мы вошли в пристройку зубоврачебной лечебницы (т.е. не пристройку, а помещение, заделываемое кирпичами) и стали там бродить. Я, от нечего делать взял валявшуюся на полу длинную и тонкую жердь, согнул её и поставил в таком состоянии, уперев в пол и потолок (рисунок)* Слегка нагнул её и отошёл... Вдруг... Эта жердь вдруг стала вращаться вокруг своей оси, грозя сместиться с центра тяжести (т.е. с оси упора в пол и потолок) и стрельнуть. Мы с Кулаковым в ужасе разбежались по углам... Наконец, жердь перестала вращаться и стрельнула в стену... Прикол и умора... Пошли на улицу, и с горя стали отламывать от детской беседки здоровенную балку. Нам удалось её расшатать, и она упала. Мы несколько раз её перекинули через "беседку" - стену, которая от неё осталась, затем бросили и пошли к чему-то маячившему около забора. Там оказался... диван!!! Мы на него бросились с воплями, с ходу отломали ножки... и вынуждены были весьма призадуматься: диван оказался таким качественным, видимо, дореволюционным, что разломать его было не так-то просто. Он представлял из себя раму из досок (рисунок)*, внутри которой находились мощные пружины. Пружины и рама были намертво скреплены какими-то проволоками и верёвками, опутывавшими весь диван снизу (снаружи он был покрыт тканью). Первые удары по дивану не увенчались успехом, поэтому сначала решили отодрать ткань, принятую сначала за мешковину (впоследствии на этой ткани был обнаружен рисунок). Но ткань оказалась настолько прочной, что мы только пыхтели, таща диван в разные стороны и упираясь в землю ногами, и были похожи на Воробьянинова и отца Федора, в своё время раздиравших на пустые ценный Гамбсовский стул... Нужно было что-нибудь тяжёлое, и тут мы вспомнили о балке, отломанной от беседки. Понеслись, притащили, назвали её ЧУШЦОМ и первым делом вышибли из дивана перекладину и разбили в щепки раму. Однако она продолжала держаться на верёвках и проволоках. Стали выкручивать эти проволоки, обрывать верёвки; действуя то чушцом, то рычагом, то руками, постепенно одолевали неприступность дивана. Кулаков с остервенением обрушивал чушец на жалобно скрипящие, но всё ещё держащиеся останки дивана, я устанавливал его в удобном положении и тянул пружины... Наконец... последняя доска... последняя проволока... Мы с гиком дёрнули "диван" (пружины и палку), что-то хрустнуло и мы попадали в снег... Но это была победа!!! Это был наш Тулон!!!

Идя в школу, созерцал висевшую на стене беседки бесформенную массу пружин, кусков материи и валявшуюся на сильно утоптанном пространстве возле забора кучу расщеплённых досок... В школе не было первой биологии, и все желающие пошли в пустующий актовый зал играть тяжёлым КАУЛУТЧИКОВЫМ, как выражается Романов, мячиком. Долбили по стенам минут пятнадцать, как обычно в таких случаях: пока кто-нибудь не разобьет стекло. Так и произошло: был разбит висевший на стене стенд. Уж позвольте умолчать о подробностях... (впрочем, см. расшифровку сло-ва "кто-нибудь"...) Стёкла собрали и выбросили в окна, после чего со спокойной душой покинули актовый зал и пошли обратно в кабинет биологии, где заседал наш класс. Тут прозвенел звонок, и мы пошли на следующий урок. На всех переменах также играли мячиком, стараясь ничего не разбить. После уроков остались и опять же играли. Самым приятным считалось играть на втором этаже у кабинета НВП. Кидая мячом, простите, в сортир. В узком помещении мяч бился о раковины, стены, мусорное ведро и потолок, иногда необычайно эффектно и неожиданно вылетал в открытую дверь обратно. За сим занятием мы провели около десяти минут, пока не пришёл Леньшин. Он сегодня дежурит, поэтому он явился с ведром и намерением его наполнить. Ничего не подозревая, он подошёл к раковине... Вмиг туда полетели мячи (их было два). Леньшин захлопнул дверь, но мячи оказались внутри, слышались их удары о дверь. Когда мячи наконец остановились, Леньшин открыл дверь и бросил их в нас, но не попал, и снова закрыл дверь. Мы предложили Романову открыть дверь... Что тут началось... Романов, чувак и оболтус, разбежался и изо всей силы грохнул в дверь ногой... Мы спохватились, что нельзя было Романову поручать такое дипломатическое предприятие. Но было поздно: Романов вошёл в азарт. С воплями "ООО!!! ЭЭЭХ!!! ХеХе!!!" он бил в дверь ногами и руками, и уж ничего не могло его остановить. Такой шум не мог пройти безнаказанно, и пришла Лизавет-Санна. Игра была сорвана. Дома я целый день готовился к завтрашней работе по литературе... На ФМШ не ходил.

Послезавтра 8 марта. По старой доброй традиции собрали по 2 рубля и решили купить подарки. Неясно было лишь что купить. Одни предлагали купить всем сковороды, другие - прокачки для ванной, а третьи - цветы. Разумеется, сковороды, прокачки и цветы было уж черезчур пёстро, поэтому снарядили Леньшина, Кулакова и Романова ехать в центр за чем-нибудь. Они получили смутнейший перечень всего, чего нужно было приобрести, деньги, и в 15.00 поехали. Я к 15.00 пошёл на Ф-в по алгебре, но его не было. Дома большей частью занимался уроками.

В школе услышал ценный рассказ о вчерашней поездке... В 15.00 все трое сели в метро и вскоре высадились. Купили цветы, и хотели отправить Романова с ними домой, но тот не соглашался. Ходили по разным магазинам, ГУМам, ЦУМам и др., но нигде ничего подходящего не было. Видели только громадную лягушку в джинсах, ядовитого зелёного цвета, с жёлтыми пятками и гигантской сдвинутой набок челюстью, что стоило 25 рублей, но не её же покупать?! Романов между тем начал зудеть: зачем его взяли, зачем он должен тащить эти цветы, и тому подобное. Затем в каком-то закоулке купили за сорок копеек по шведскому мороженому, оказавшемуся дешовкой. Наконец, купили Верблюдов и зайцев на колёсиках, рассовали их в два большие мешка и пошли к метро. Романов уже выл не на шутку и грозил окончательно рассвирепеть от своей дурости. В вагоне он начал делать Леньшину сливки (хватать за нос), а потом стал полным голосом петь "В лесу родилась ёлочка..."Кулаков со стыда сбежал в соседний вагон, а Леньшин остался с мешками, ревущим Романовым и оглядывающимися пассажирами... ...В школе поздравили Александру Матвеевну, историчку и химозу, а перед литературой послали Леньшина домой за мешками, а сами закрыли дверь на швабру и стали готовиться: надувать шары и раскладывать открытки, которые мне поручили дома писать. Вдруг раздался грохот в дверь, мы вытащили швабру, и влетел Леньшин с мешками, разгорячённый, как дед Мороз. Всё разложили, сняли швабру окончательно, всех впустили, поздравили, а затем весь урок играли в предложенную Дончук игру. После Литературы обещали сбор, посвященный этому 8 марта. Все построились в актовом зале, произнесли речи, подарили учителям цветы и торты. После этого нас отпустили. Мы поиграли мячиком и разошлись. Ходил в поликлинику получать справку для дома отдыха (того же Чайковского). Через полтора часа освободился и был дома. Поехали в гости к бабушке, взяли торт, а я на всякий случай - книгу. ждали автобуса, набралось много народа, все стояли впритык друг к другу по самой кромке тротуара, а проходящие машины поливали их из всех луж. Никто не отходил от брызг, так как боялись потерять своё место, однако смотрели на приближающуюся машину с большим страхом, чем князь Андрей на вертевшуюся перед ним гранату, что было столь живо описано в "Войне и мире" Л.Н. Толстого. Наконец автобус подошёл, набитый, как теплушка. Мама села, а нам с папой не удалось. Ждали следующего, но тут уж не опростоволосились: так полезли, аж что-то у кого-то затрещали. Намертво уцепившись за всё возможное, благополучно вышли, пересели и оказались у "Дома мебели". Решили посмотреть что же там есть. Громадный зал был наполнен стульями, креслами и диванами в стиле "A la Hambs", везде толклись какие-то хмыри, хмыкали, щупали и приценивались. Продукция была самая разнообразная: от гробообразных шкафов бежевого цвета до стульев, обтекаемой формы и габаритами 80*80 сантиметров (я, признаться, таки не понял, что это было кресла или диваны...). В гостях страшно объелись (по крайней мере, я) и, просидев до 20.00, двинулись в обратный путь. Везде бродили весёлые товарищи, напившиеся по случаю. В автобусе также была тёплая компания, одни лишь приткнувшиеся в угол нигретосы хранили молчание. Попытались взять билеты из аппарата, но даже при помощи оживившихся пассажиров и даже нигретосов получили какие-то три обмызганные клочка. У Лумумбы пересели, точнее, вышли и ждали минут сорок. В следующем автобусе было много народа, хотя нельзя было даже повернуться, но никто не терял присутствия духа. На каждой остановке в салон лезли и лезли всё новые граждане и что-то в не совсем связной форме бормотали. Некоторые не могли сразу одолеть ступеньки, спотыкались и сползали обратно, но тут же брали небольшой разбег и с треском влетали в уже закрывающиеся двери. Одна дверь почему-то не закрывалась, и после каждой остановки это производилось усилиями пассажиров. В углу опять же стоял нигретос и с грустью думал о своей жаркой Африке, где, видимо, транспорт устроен гораздо лучше...

Ходил на лыжах. Был в Зелёной Зоне, где есть гора. На горе толпились толпы любопытных, и с десяток горнолыжников с соответствующим видом эффектно съезжали вниз, произведя неизгладимое впечатление на легковерную публику. Были товарищи на санках: садились по пять человек, разгонялись, переворачивались и с воплями катились под гору в разнообразных позах. Иногда садились по-одному, неслись, прыгали с трамплина, некоторое время летели и грохались с 1,5 метровой высоты, взрывая снег и сминая санки. мало кто смотрел на таких, считая санки неблагодарным спортом. Везде по склону и во всех кустах валялись плоские разбитые санки и производили грустное зрелище. Катание было неплохим. Дома пересаживал кактусы. В этом году они в большинстве своём были в хорошем состоянии. После первого полива они все стали рости, между рёбрами позеленели и потолстели. Gymnocalycium из коричневато-тёмнозелёного сморщенного и усохшего превратился в зелёный широкорёберный и во всех отношениях прямо таки можно cказать Fascinating кактус. Mamillaria Bocasana C сразу стала расти и заметно в этом преуспела: более сантиметра в высоту и около 0,5 сантиметра в ширину. Три отростка Lobivi-u, укоренённые в прошлом году (или позапрошлом... по-моему, всё же в позапрошлом) почти не потеряли своего веса за зиму, наоборот, они сразу же двинулись в рост и за один полив невероятно преобразились... Сие нужно прочувствовать...

Был в УПК. Там, конечно, опоздал на несколько минут и был соответствующе облаян нашей чертёжницей. На занятии писали всякую ерунду, потом она спрашивала, а потом заставила перечерчивать в двух экземплярах какие-то чертежи. в перерывах между всем этим она поддавалась любимому увлечению - требовала справки. Этим она меня окончательно заколебала: придётся мне востребовать у Лизавет- Санны свою ценную справку и отмстить злейшей чертёжнице за всё.

Погода страшнейшая: всё потаяло, снег валит хлопьями, и физры даже не намечается. Действительно, встреченный в школе Вал Пал сказал, что Физ-ра будет проводиться в зале, и что необходимо сходить домой за кедами. На алгебре чувак Федя в очередной потасовке уронил полку и кактусами, и мне "пришлось" их под этим предлогом взять домой" (что я сделал с превеликой радостью) после четвёртого урока зашёл во 2 кабинет, где мы занимаемся алгеброй и геометрией, и взял там кактусы. Один ввиду шедшего снега спрятал в портфель, а второй не удалось: уж очень он был большой, разлапистый, если так можно назвать приятнейший кактус Mamillaria с несколькими крупными и множеством мелких отростков. Осенью он цвел (я, кажется, об этом уже писал), а теперь был настолько красивым, что прямо... что прямо... что прямо глаз радовал. Я его накрыл перчаткой и со всеми предосторожностями оттранспортировал домой. Там схватил кроссовки и понёсся в школу. в зале уже все бесились. Я присоединился. Вначале играли в баскетбол, точнее, просто разобрали мячи и кидали их в корзину. Потом Вал Пал отобрал мячи и повёл всех разбирать брусья, что неизвестно зачем ему понадобилось. Мы отвинтили, что могли, побросали в угол и пошли долбить единственный оставшийся мяч. Так прошё1л час. В конце которого ВалПал уже отвинтил всё остальное и сказал нам все детали отнести в кладовую. Мы долго тащили эти тяжеленные штуки, весившие не менее сорока килограмм, а потом наконец пошли домой. На ФМШ не ходил, т.к. в прошлый вторник объявили, что его не будет.

В школе всё обошлось (имеется в виду литература). Вечером ходил по магазинам. В овощном купил длинных зелёных огурцов и лука (также длинного и зелёного). В молочном отделе в очереди пристроился к какому-то товарищу китайской национальности и хотел было уже небрежно пропеть ему на ухо: "Мао Дзе Дун, большой шалун... ", но увидел в углу второго китайца и убоялся. Молоко добыл.

В школе опять не было биологии. Сперва играли в мячик, а потом я читал детектив. На Литературе горько страдал. После третьего урока необходимо было поехать к врачу. Врач был где-то в Сокольниках и витал в роскошном старинном особняке. Ждать его пришлось долго, во время сидения в холле мне довелось услышать от гардеробщиц ценнейшую историю о том, как какие-то Ольшанские уехали в Израиль. Врач, однако, пришёл и, поразив всех смутностью мышления решил меня (меня!) меня! (меня!!) меня!! (меня!!!!)... ООО!!! госпитализировать (...) для какого-то паршивого обследования!!! Уж я не знаю... И (главное!) когда? (завтра в 10.00!!!. это ж обалдеть. Домой прибыл в величайшем охмурении и сразу же пересадил школьные кактусы. Mamillaria, которой я позавчера вечером сделал корневую ванну, уже высохла, и я посадил её в большой горшок, так как кубиков такого размера (под её корневую систему) у меня не было. Себя я также не забыл: отделённые три отростка положил в плошку с сухим песком и поставил на батарею сушиться. Последствия падения полки почти не заметны, лишь два отростка сбоку помяты. Затем посадил второй кактус (тоже, видимо, Mamillaria), для него воспользовался кубиком моего самого первого изготовления, ещё без вынимающего дна. Хотя, я, собственно, так и не понял, для чего это вынимающееся дно: сколько я не пытался, но вынуть это вынимающееся дно при пересадке ни у одного кубика мне не удалось... И ещё насчёт почв: во всех рецептах строго рекомендуется процент песка, кирпича, угля и др. При этом гарантируется полноценный рост, общее развитие и даже цветение. В противном случае рисовались самые мрачнейшие прогнозы: и загнивание стебля, и его искривление, и неправильность роста, и невозможность цветения... Однако в старом горшке обоих мамиллярий я обнаружил однородную землю (вдобавок ещё и чернозёмную!) с небольшой примесью гладкой и непористой гальки в верхней его части. И горшок был гораздо меньше необходимого, и в дне его не было дырки (это был не горшок, а отрезок пластмассовой банки для новогодних подарков). Тем не менее, первая мамиллярия чувствовала себя отлично и даже цвела... Вторая, правда не цвела, наверное она была очень маленькая. Это наносит удар по представлениям некоторых признанных деятелей и опровергает многие возлелеянные ими теории. Я не собираюсь спорить с многочисленными и непременно набегущими носами, а лишь привожу факты, факты... Вечером ходил на ФМШ. Зашёл за Кулаковым, но тот сегодня идти отказался. Занёс Вите обещанную пластинку Высоцкого для переписи, и мы вместе направились. Ветер был жутким, идти было невозможно, с ног сбивало, лицо (особенно нос) ужасно мёрзло. Доплелись до здания, сняли там куртки и поднялись наверх. Прежде всего увидели открытую раму: пространство между двумя стёклами такое, что можно там ходить, да тут ещё одно стекло оказалось открытым. Я сразу хотел туда залезть, но бродил злостный сторож, и я опасался. Наш математик объяснял опять же разные сечения, затем доказывал задачи, потом задал на дом весьма полезный пример и ушёл... При одной мысли об открытом окне в холле меня так и подмывало сотворить какую-нибудь аферу. Но математик сказал нам идти вниз вместе с ним, воизбежание нападок сторожа. Внизу мы с Витей сели и стали делать вид, что ждём другую группу. Я стал думать, и в конце концов придумал такое... Я взял лист бумаги и написал примерно следующее: "Ну что ты, Леньшин, позеленев смотришь на этот листок?! Ты чувак и СКУНС, и этим всё сказано!" (как наш Леньшин любит выражаться). Затем я с деланным ужасом воскликнул: "ООО! Я, кажется, забыл наверху свою сумку!" (сумку я, действительно, предусмотрительно оставил в аудитории). С этими словами я уже нёсся вверх по лестнице, а за мной бежал Витя, чтобы, якобы, мне там помочь. Подействовало! Сторож за нами не пошёл и ничего не сказал! Дальнейшее произошло за считанные секунды. Я вскочил в проём между рамами, и, хрустя по насыпанному там какому-то толчёному стеклообразному веществу (перед началом занятия я отсыпал его в сумку - для кактусов пригодится), побежал. Добежав до поворота, с радостью обнаружил, что там нет никакой перегородки. Витя тем временем забежал в нашу аудиторию, и показывал, куда класть лист, чтобы было видно. (рисунок)* Я положил лист и понёсся обратно. Витя схватил мою сумку и так же спустился вниз. Мы были очень рады. Зашли за той группой, заседавшей в сортирной аудитории на первом этаже. Те тут же кончили, их Карась удалился, и вся наша компашка выкатилась на улицу. Я очень боялась опять попасть на ветер и окончательно замёрзнуть, поэтому принял меры: застегнул шлём, одел капюшон и также застегнул, обмотался шарфом, одел перчатки и засунул руки в карманы... Но, как известно, единственный закон, не имеющий исключений - это закон подлости. Так оно и произошло: ветра не было... Было прискорбно, но всеже лучше, чем ветер.

Утром был страшнейший мороз - -20° С. Даже заледеневший наст на дороге весь потрескался и хрустел под ногами. Всё утром писал на листочках правила ухода за кактусами: пишу, продумываю, переписываю в случае чего и ставлю кактус на лист. Затем собирался туда... Эх... Собрались, сели на метро, ехали... Там шли известным путём и попали в эту та-са-зать больницу. Зашли, а там не пускают - "Куда?" говорят. Стали ждать. Вскоре явился врач и зачитал протокол о моём включении в списки... больных (я хотел сказать заключённых). Итак, мне 13 (...) лет... Повели. У входа в палату снова ждали. Затем я расстался с сопровождающими (ими были мама и бабушка), и меня повели дальше. Палата ~6х7 метров пребывала пока пустая, хотя везде в беспорядке, граничащем с запущенностью валялись чьи-то вещи. Жара стояла невыносимая, я попытался открыть окно, но безрезультатно: оно было заколочено гвоздями. Второе окно также было заколочено. А батареи грели. Тогда я положил сумку и "CROKODILE", набитый учебниками (CROKODILE, или, точнее, CROCODILE - это мой новый портфель, найденный на полятях, используемый вместо сломавшегося старого. Назван крокодилом за несколько старинную форму, а также за то, что он изготовлен из кожи). Так вот бросил сумку и "CROCODILE" на кровать и попытался открыть хотя бы одно окно монте-кристовскими методами (используются подручные средства), но нигде ничего такого не обнаружил. Всех отковырял в углу от стены железку и пытался вытащить гвоздь из рамы, но опять же не удалось. Я сел на кровать (лечь на неё мне бы не удалось, если только согнуть ноги) и стал ждать. Тут в палату ворвались какие-то товарищи, и стали на меня смотреть. Пришла дежурная и предложила мне поменять кровать. Пошёл с каким-то чуваком в соседнюю палату и принёс длинную кровать. Тут настал обед. Он оказался в среднем дешёвым и, мягко сказать, посредственным - в общем, больничным. После обеда наступил тихий час - с 13.45 до 16.00. Я читал Маршака, Толстого, Easytokill; и другое содержимое CROCODIL-a. После "часа" обитатели палаты устроили погони и всеобщие потасовки, с топотом, воплями, треском и метанием многострадальных подушек, в чём я, конечно, не принимал участия. Я читал учебники и др. В 22.00. лёг спать... Прискорбно...

Подъём в 7.00. Далее было измерение температуры, зарядка (по собственной инициативе). До завтрака было ещё подметание полов. Завтрак был соответствующий. Затем было не поймешь что: потасовки и др. Я читал. Затем была прогулка. Все понеслись, оделись и стали бродить в ожидании кого-то, без кого не пускали злые дежурные врачи внизу (палата находится на 2-м этаже). Наконец, несмотря на бесплодные, но имевшие каверзный и злой умысел, попытки нас не пустить, кончившиеся, впрочем, полным крахом с приходом этого (этой) кого-то. На улице был мороз, неприятно действовавший через перчатки синтетическое волокно куртки, и даже через фирменный шлём и кальсоны. Около 5 минут бродили по дороге, отмораживая пятки, а затем я увидел приехавшую маму. Ходил по окрестностям, обходя попавшихся тут же бродивших других больных с хмурыми и вызывающими физиономиями и в полосатых модных костюмах. Когда, узнав состояние дел дома, я, отягощённый сумкой с провизией (на случай голода), подходил к трижды идиотской двери в тюрягу, обнаружил, что все уже давно вошли в неё и разошлись по палатам. Ожидание разноса за опоздание не сбылось, и после заслуженного обеда все дружно завалились на тихий час, во время которого я читал и ел. Соседи по палате, из 3-4 классов, попались юморные: они, вооружившись рогликами, вафлями, яблоками, печеньем и батоном колбасы напали на меня, и пытались закормить, но я держался и отвергал их предложения: что дескать "нет, ребяты-демократы, только чай!" (В. Высоцкий). Вечер прошёл скучно.

Лежать неприятно. Что мне остается делать, как только читать газеты двухдневной давности и констатировать? Признать мне как-то удалось, что злоехидные поляки (не ожидайте, рифмы не будет!) наконец поимели совесть и перестали своими подлыми забастовками а) разрушать и без того... ... ... портить отношения и атмосферу касательно соцстран б) ухудшать и без того ... ... ... весьма-весьма ... нехорошо воздействовать на экономику страны в) усиливать и без того ... дифицитное положение с аппетитными польскими крекерами. Эти три причины, вместе взятые, чуть было не довели до открытой конфронтации между Польшей и ...рядом некоторых стран, обыватели которых на основе газетных сведений ясно себе представили всю опасность сложившейся ситуации. И зарвавшимся докерам Гданьска мягко намекнули: когда же те не отреагировали, Каня пошёл на уступки, а когда же и тут забастовки и всеобщие погромы не прекратились и анархия бушевала, как в Варфоломеевскую ночь, кое-где в уютном кабинете собрались деятели, всё трезво обсудили и решили... И всё прекратилось. Спокойствие воцарилось, и сосредоточенные на границах войска и забастовщики наконец установили вооружённый нейтралитет. И только "буржуазная зараза там (всё ещё) так и ходит по пятам" (В. Высоцкий), носятся изображённые обычно на карикатурах товарищи, брызгая слюной, всячески подстрекая мирных жителей. Товарищей разоблачают и ограждают от общества. Вобщем, нормализуется. Только эти задолженные у запада миллиарды...

Подъём, заправление кровати, умывание, (зарядка), завтрак, врачебный обход, два часа свободного времени, 45 минут прогулки, (как максимум), обед, два часа тихий час, полдник, час свободного времени, кефир, сон или фильм, потом общий сон - таково расписание дня. 2+2 (тихий час я не сплю) +1+3+2 (фильмы я не смотрю) = 10 часов свободного времени!!! 10 часов!!! Почти половина суток!!! Уроки занимают не больше часа, тихий час я читаю... ВСЁ!!! ЕЩЁ СЕМЬ ЧАСОВ... Сами понимаете... И полнейшее безделие, до отупения. Делать главное, ничего не хочется... А ночью, лежишь в кровати... Кап... Кап... (это из батареи вода капает в специально подвешенное ведро). Кто-то разговаривает... Кто-то ворочается... А перед сном интересно давить тараканов. Вооружаешься тапочком и по стенке возле батареи. Бац! Бац! Или над раковиной из кафеля в щелях усы торчат, а ты по ним так тапком - рраз!!! Впрочем это уже впадение в детство...

Оказывается, шахматы - весьма и весьма неплохая игра. После пятилетнего перерыва я от скуки решил сыграть с одним товарищем и... выиграл. Сыгранные (правда, не с Талем) десять партий сыграли свою роль: я уже мог подводить правильные каверзные ситуации и провоцировать разные индо-пакистанские инциденты, которые заканчиваются звучным обменом пешек и дубовым хрустом съедаемой ладьи. Вобщем, вошёл во вкус. Целый день слышался азартный стук и скрежет передвигаемых по доске фигур, сопровождаемый площадными выражениями, радостными злорадными криками "ААА!!!" и полными ужаса воплями " О-ОО!!!" Так что приятно.

В больнице царят средневековые настроения: среди ночи в палату прокрадываются местные дисиденты и мажут всех пастой (зубной). Такая вражда между девчонками и мальчишками началась вероятно, даже раньше, чем предприимчивый Кот (в исполнении Маршака) произнёс свою знаменитую фразу: "Папаху шить - не шубу шить!..." И добился ненависти простодушного Пса. И вот сегодня... меня намазали. Вернее, о том, что меня намазали, я узнал только утром - мне сказали, а сам я во время сна всё забыл. Оказывается, я пошёл к раковине и всё смыл (когда меня наконец удалось разбудить) - я ничего не помню. И вот (намазали не только меня, а ещё Славку, Алёшку, Максима и др. (они в настоящий момент стоят надо мной и упорно требуют их увековечить)). Сегодня утром на совете мы решили мстить (позвольте опустить описание скучного дня). После фильма про Парижскую коммуну около 23.00, вся наша третья палата и ещё часть первой (во второй находились ОНИ) спать не ложилась, а собралась у нас и стали готовиться. Заготовили тюбик пасты и уселись ждать. Как назло, нужно было ждать, пока уснёт сидящая в коридоре дежурная. Мы ходили по палате и ещё раз обсуждали план. "Есть ли у меня план?!" - как вопил герой австралийского мультфильма "Вокруг света за восемьдесят дней" - MR. Fix (Фикс) (см. 5 января 1981 года, в конце - "Пошли смотреть телевизор на этаже" - по телевизору как раз крутили одну из серий ЭТОГО мультфильма. Так вот "Есть ли у меня план?!" - под этим лозунгом все стали наперебой предлагать самые немыслимые проекты с бомбочками, поливанием и др., и др. Между тем дежурная и не думала засыпать, а вдобавок ещё ходила в ванную курить. В это время мы со всеми предосторожностями пробрались в первую палату и стали там советоваться. В стене палаты обнаружилась дырка во вторую палату, приходившая как раз напротив кровати. Теперь нужно было лишь самую маленькую штучку - трубку, через которую можно лить. Но её как раз не было. Пока искали трубку, произошёл шухер: ворвалась дежурная и всех позорно засекла. Успели таки сигануть в кровати, но... моя тапка, которую я не успел снять, была замечена. Я с горя лёг спать, заснул и в дальнейшем не участвовал.

А дальше было следующее (по рассказам очевидцев): товарищи из первой палаты (во время посещения дежурной они спрятались в нашей палате под кроватью) прокрались к себе в палату и стали действовать. Сначала легли и подождали, пока всё успокоится и пока дежурная благополучно улеглась в холле на казённой кушетке. И вот... Несколько теней отделились от приоткрытой двери первой палаты и направились по коридору. Они осторожно протиснулись в следующую дверь. Там они некоторое время что-то делали, а затем вышли и тем же путём двинулись к первой палате... Они НАМАЗАЛИ. Представляю... Утром я с одним чуваком пошёл относить мусор (на улицу). Возле зловонной помойки мы увидели несколько каких-то приборов. Один грохнули об асфальт, он рассыпался на мелкие детали, которые будучи подобранными, приятно отяготили мой карман. Но, как назло, в окно больницы нам уже кричали, чтобы мы возвращались. Мы схватили мусорный бак, два прибора и понеслись. Возле входа в больницу мы зарыли приборы в сугроб и поднялись в палату. На первом гулянии я ходил с мамой и впитывал новости, а на втором... Вышли на улицу, отрыли приборы и понесли их в имевшуюся беседку. Все вытащили копейки и двушки, обступили приборы и дружно принялись за работу. Карманы отдувались, когда было обнаружено, что больше ничего не отвинчивается. Однако в приборах ещё было множество ценных вещей, прежде всего, подшипники мизерных размеров, находившиеся на специальной каретке со стрелой (каретка на подшипниках двигалась по стержню, а стержень не вынимался) (стрелка на каретке указывала на шкалу с делениями). Тогда пришлось поднять прибор над головой и... Беседка сотряслась и земля ахнула от страшного удара. Прибор развалился. Я взял себе каретку и целую кучу винтов, гаек и шайб - ради интереса. Вечером, в 21.40 смотрели по единственно воспринимаемой стоящим в холле телевизором четвёртой программе дешевейное Венгерское кино, где герои три четверти фильма хранили гробовое молчание и лишь вяло передвигались.

Вот, кажется, и всё Кончаю. Такую тетрадь исписал, и всего какие-то два с половиной месяца... Эффектно. Хехе... На улице, во время гуляния, обнаружили ещё один прибор. Стали его разбирать... да, разбирать... Прибор оказался шведским и полным всяких шестерней и колёс... Впрочем, это такая дешовка... что-то неохота писать... На улице жара, сосульки капают, снег липкий и тёплый. Впрочем, сие уже личное мнение. Воспитательница из имеющейся игровой комнаты (как сказал главный врач, без образования) востребовала у меня "Easy tokill", наличие которого у меня стало ей известно таинственным образом, и стала его читать (ничего себе, без образования...) Мне пришлось довольствоваться оставшейся у меня брошюркой (которую я читал по дороге на большую городскую олимпиаду по математике). И... и... Когда я звонил домой, оказалось, что Лизавет-Санна передала мне привет. "Неспроста!" - подумал я. Так и есть!!! Эта злейшая Лизавет-Санна предложила (предложила!!!) мне написать... сочинение!!! "ООО!!!" - подумал я, но делать было нечего... С проклятием выдвинув тумбочку на середину комнаты, я обложился двумя томищами оригинала ("Войны и мира") и томищем критики, положил рядом пакет со сливами и приступил. Об этом очередном придуманном происке злоехидности Лизавет-Санны я узнал ещё вчера, поэтому вчера я написал план. Так что сегодня... я засел, значит, за тумбочку, и поедая сливы, принялся за работу. Я с ужасом следил за всё увеличивающейся горой косточек и отнюдь не пропорционально с этим увеличивающееся количество строчек. Писал я необычайно медленно, со скрипом и зачёркивал страшно. К тому же, если бы Лизавет Санна вдруг узнала, в каких условиях я создавал своё сочинение. Вопли из коридора сотрясали стёкла, и вопли нашего класса по случаю, хотя бы, отсутствия Биологии в сравнении с ними показались бы райским пением китайского соловья (того самого (см. поездку на ВДНХ)). Однако я всё-таки написал. затем я выкинул косточки, и последовал отбой. Необходимо было поставить сигнализацию. Думали долго, но в конце концов обмотали крышку тумбочки бинтами, а конец зажали в дверь. Но этого нам показалось мало: мы ещё подвинули к двери тумбочку и поставили её под углом, чтобы при отодвигании туго движущейся двери она грохнулась. Около тумбочки поставили стул. И легли спать. О дальнейшем узнаете завтра.

Вчера мы несколько перестраховались: поставили стул возле тумбочки. Бинт от крышки тумбочки, зажатый наружу, торчал с той стороны, и был без труда схвачен, что сделало невозможным её (крышки) падение. Наклонная же тумбочка вчера в самый последний момент была опёрта на стул, что также не содействовало её падению. И, в общем, наша сигнализация была снята и я был прискорбно намазан. Я этого, конечно, не потерплю и... День прошёл туманно. Вечером, после вечернего гуляния, на котором мы эффектно покидались снежками, все пошли в игровую. Там сыграли раз в шахматы, а потом стали долбить по обнаруженному мячу. После сорока пяти минут активнейшей потасовки... треснутое стекло двери вдруг хрустнуло, и кусок выпал. Мы выбросили стекло и покинули игровую. Пошли в нашу палату и стали монтировать сигнализа- цию. После нескольких звучных падений крышки тумбочки... вышибли стекло около двери (рисунок)*... Осколки отнесли и я стал продумывать такую сигнализацию, чтобы её нельзя было устранить даже через разбитое стекло рядом с дверью. И я придумал! Сигнализации такой сложности нет ни в каком швейцарском банке! Я разъяснил план, и все принялись его осуществлять. Прежде всего нашли моток ниток и проверили, сможет ли она выдержать бутылку с водой. Нитка порвалась. Тогда мы сложили нитку вдвое, а потом и втрое, при этом её длина была около пяти метров. Мы привязали один конец нитки (тогда уж верёвки) к ручке двери, а другой - к бутылке с водой. При этом нитку перевесили через стул так, чтобы бутылка висела (рисунок*). Затем к бутылке привязали другую сплетённую нитку и перевесили её через поставленную рядом со стулом тумбочку. (Горлышко бутылки находилось на уровне сидения стула). Затем рядом с тумбочкой поставили другую тумбочку так, чтобы она находилась в наклонном положении, а открытая дверца держала её. (рисунок*) Затем вторую нитку от бутылки (которая перевешена через тумбочку) привязали с помощью ряда зарубок к дверце наклонной тумбочки. При этом система должна действовать так: при открывании двери (дверь открывается внутрь) бутылка опускается, и тянет нитку, перевешенную через тумбочку и привязанную к дверце другой тумбочки. По расчёту, силы тяжести бутылки должно хватить на то, чтобы сдвинуть дверцу наклонной тумбочки с оптимального положения, и тумбочка грохнется. (Ножки наклонной тумбочки укрепили при помощи гвоздей, чтобы они не скользили по паркету). Стали испытывать. Дверь открыли, но дверца тумбочки вдавилась в паркет, и бутылка не смогла её сдвинуть. В этот момент все понеслись к телевизору смотреть фильм ("Кража"), а я остался в палате, и стал думать. Как бы так сделать, чтобы дверца тумбочки двигалась по полу без малейшего усилия? Вот если бы под неё что положить... Стекло!!! Мы же выбили сегодня два стекла, и их бросили в мусорное ведро! Надо проверить! Я принёс кусок стекла, положил его под дверцу тумбочки и стал проверять. Привязал к ручке двери бинт и, встав возле тумбочки, стал тянуть бинт. Дверь открылась и... я еле успел поймать вдруг начавшую падать тумбочку!!! Значит, действует! (рисунок*) Я пошёл смотреть кино, после которого всё ещё раз испытал в присутствии свидетелей, наблюдавших всё происходившее с превеликим интересом. Главное преимущество этой сигнализационной системы состоит в том, что, во-первых, она реагирует на ничтожное открывание двери, так что даже нельзя просунуть руку, и, во-вторых, её нельзя устранить, т.к. наклонная тумбочка стоит далеко, а любое повреждение нитки сопровождается грохотом падающей тумбочки. Теперь, главное, проснуться от грохота... ? 21.03. Ночью попытаться прорваться к нам в палату никто не рискнул, так что, когда я утром услышал шаги дежурной и понял её желание открыть нашу дверь, я всё понял и взвопил благим матом: "Не открывайте!!!" Но было поздно: дверца тумбочки уже заскользила по куску стекла и раздался оглушительный удар... На улице всё течёт и капает, из-за солнца жара в палате возникла неописуемая, и я возобновил свои попытки открыть окно. Раздобыл ножницы, зажал гвоздь между их ручками и завязал бинтом, чтобы не соскакивало. Затем ухватил за конец бинта и стал тянуть... Вдруг раздался неожиданный хруст, гвоздь вылетел, и рама распахнулась. Хорошо, стекло осталось целым... Все сразу полезли наружу, так как там имелся довольно широкий карниз. Некоторые (в основном, девчонки) спустились (через помещение) вниз, мы спустили им на бинте ведро, те наполнили его снегом, мы подняли, и завязалась перестрелка. Тут разрешили идти на улицу, все спустились и стали бродить. Сначала играли в снежки, потом сидели в беседке, а потом пошли загорать на солнышке. Я стою, думаю себе об отвлечённых материях, и вдруг... из-за угла... выходят... Витя и Кулаков!!! Они меня сразу заметили, произошла волнующая встреча, и... тут ещё показались Леньшин, Илюша, Дончук и Страхова!!! Последние мне преподнесли... букет гвоздик... Произошла не менее волнующая встреча, и... да, ещё же был Романов!!!... Мы все пошли на улицу, поскольку я решил наплевать на все каверзные законы больницы. Оказывается, они еле нашли эту больницу, т.к. знали только, что она трёхэтажная и имеет забор! Пошли бродить и болтать: мне рассказали все новости и казусы, я же мог только сказать, что разбираю приборы и давлю тараканов. Да, нежелательно лежать в больнице... Долго стояли на углу больничной стены (снаружи), беседовали и смеялись. У Вити был с собой фотоаппарат, и он стал им действовать. Сначала я залез на стену, сел, сделал мину, взял в одну руку букет, а в другую - бутылку боржоми (просто так), и был запечатлён. Затем я слез, и мы ещё долго снимали друг друга в разных комбинациях. Затем дошли до ворот и расстались... Я вернулся в свои четыре стены, поставил цветы в бутылку с водой, и продолжилось заключение. И они такие молодцы, что пришли...

На завтрак ел огурец. Затем в игровой делал уроки, читал HUMANITE DIMANCHE, конечно, мало что понимая. С газетами диор-сит, а по телеку работают лишь третья и четвёртая программы, поэтому остаётся читать учебники, да вот HUMANITE. Завтра обещали в 21.40 по четвёртой "Вертикаль" с Высоцким. Уж это я понаблюдаю!! А пока делать нечего, все шатаются по помещению и ничем не занимаются. Я читаю периодически детектив (эта без образования его уже вернула). Наслаждаюсь местным фольклёром: Пора, пора Боярскому лопату в руки дать, И с этою лопа-а-той на БАМ его послать. Пока-пока-покачиваясь в фирменном вагоне, Наш Мишенька мечтает о жене. Или Дым скрывает рощи и поля И не слышен крик и даже стон. Быстро остывает чёрная земля, Там где был когда-то Вашингтон, и подобные антисимитские рифмоплетения. Вечером смотрел "12 стульев" с Остапом Бендером в сандалиях без носок, Кисой Воробьяниновым с зелёными усами, и др. и др. Прикол. Вечером опять поставил сигнализацию из ниток, стула, бутылки и тумбочек. На этот раз рассчёт немного подвёл, и когда я лёг, тумбочка вдруг поехала и страшно грохнула. Пришлось настраивать.

На гулянии под руководством одной очень активной и блотной тёти долбили лёд на детской площадке и спускали воду, которой там было настоящее болото. Затем я в столовой выдул залпом четыре стакана киселя и уселся смотреть телевизор. После этого читал детектив. А в 21.30... Я занял выгодное место напротив телевизора и стал ждать. Наконец... Началось!!! Это было ценно. Вечером громоздкую сигнализацию решили не ставить, так как нитки уже истёрлись, да и настраивать уже порядком надоело. Я придумал другую, более простую сигнализацию, которую, правда, не удалось воплотить в действительность за неимением ниток. (рисунок*) Система действует так: при задевании нитки, натянутой между кроватями, она выдёргивает гвоздь из петли, сделанной из двух колец (шайб). При этом освобождается третья шайба, а к ней через блок (занавеску) привязана утолщённой ниткой бутылка. Бутылка, ничем более не придерживаемая, сверху грохается в стоящее возле батареи пустое ведро, и... Сами понимаете. Впрочем, как я уже писал, эта сигнализация не была осуществлена.

Днём опять долбили снег, под действием погоды превратившийся в лёд. Тётя в момент всучила имевшим несчастье проходить мимо больным в руки ломы и лопаты (был один лом и одна лопата), и те стали работать. Обломки льда, имевшие в некоторых случаях довольно внушительную величину, были раскиданы по дороге и окрестностям, что сделало окрестности совершенно непроходимыми, а дороги непроезжаемыми. Отпустив больных, все пошли в помещение. Я забыл написать, что всю нашу третью палату по досель неизвестным, а потому нещадно поносимым причинам внезапно переселили в первую, где и без того было человек шесть. Правда, это мотивировали каким-то якобы ремонтом, однако мы это восприняли с большим подозрением, чем Шерлок Холмс оценил умственные способности одного извозчика, сумевшего опознать знаменитого детектива (как мы помним, для этого было достаточно соответствующе скосить глазом и прочитать на пухлом саквояже "Sherlok Holms"). Вот. Таким образом, я оказался неожиданно извлечённым из-за уютных перегородок третьей палаты, после чего, а также после ряда тяжёлых манипуляций с моей длинной кроватью, был помещён у окна, рядом с пылающей толстенной батареей и освежающе действующей приоткрытой рамой. Хм, а тем не менее (тем не менее!) меня в сию пятницу вы-пи-сы-ва-ют!!! Хехе!

С утра поднялся шухер. Забегали и заголосили врачи, воспитательницы, повара и уборщицы, вихрем пронеслись по палатам, проверяя порядок: надвигался профессорский обход. Даже привыкшие к шуму тараканы в ужасе забились в щели и, как можно было себе представить, дрожали там мелкой дрожью. Все заправляли кровати, мыли полы, рассовывали с глаз долой носки, штаны, ещё какие-то портянки и прочее; проветривали, гоняли пыль и вопили. Носились злые врачи, рассвирепев, со злорадными усмешками вытягивали из-под кроватей и тумбочек неудачно спрятанные вещи. Особенно вызывала возмущение некая Людмила Васильевна, которая вдобавок была ужасно похожа на ненавистную чертёжницу. Это отнюдь не способствовало установлению её репутации в глазах широких масс прогрессивно настроенной общественности. Но, главное, в пятницу меня выписывают.

С утра меня снабдили двумя эмалерованными вёдрами и отправили в столовую за едой (в столовой, как я понял, готовят еду, а затем разносят по корпусам, где подогревают и употребляют по назначению). Столовая эта располагалась в подвале главного корпуса. Пройдя по коридору, уставленному бочками, пустыми котлами, бидонами и тому подобным, я оказался у довольно широкого отверстия в стене, возле которого уже толпились какие-то бабуси с вёдрами и кастрюлами. По ту сторону отверстия стояли большие котлы, весьма вонявшие чем-то в них варившимся. Возле окна, находившегося на уровне земли, стоял стол, на котором повар огромным вострым ножом резал батоны сыра. Другой повар в безмолвии ведёрным черпаком переливал содержимое одной бочкообразной кастрюли в другую. Минут через двадцать мой шлём уже взмок, и я стал угрожающе погромыхивать крышками вёдер. Это подействовало, и мои вёдра тут же были наполнены соответственно кофем и гречневой кашей. Весь день прошёл в ожидании. Вечером читал детектив и критику по "Войне и миру" (мы это ещё не закончили...). Смотрел также по телеку мультфильм, в котором Винни-Пух с Пятачком ходили в гости к Кому-нибудь, и попали к Кролику. Ночью вся палата пела песни (в частности, я тут цитировал стих, а на самом деле первые две строчки я придумал сам, так как не расслышал их. Не хочется повторяться, но если уж быть до конца пунктуальным, то они гласили: "Может, мы обидели кого-то зря, Недодали пару мегатонн... и тоже самое"). Ух, завтра...

"Всё!!! Копец! (тоже самое, что и конец, только более эффектно) УУУ!!!" - с такими воплями я схватил портфель с книгами, растолкал врачей, пролетел по коридору, скатился по лестнице, зычно плюнул на пол, страшно хлопнул дверью, и... Это произошло, конечно, в мыслях. На самом деле, я спокойно взял портфель, распрощался с чуваками из нашей палаты, врачами, поварами, воспитательницами и уборщицами, мягко проследовал по коридору, чинно спустился по лестнице, осторожно притворил за собой дверь... Это, конечно, значительно снижало значение происходившего, но... Выписали!!! За мной приехали мама и бабушка, обратная дорога показалась мне невыносимо длинной, однако вскоре я ввалился домой, бросил чемодан... Ух... Внимание привлекали прежде всего преобретённые в моё отсутствие письменный стол и тумбочка для белья, высившиеся посредине комнаты. Старый стол был удалён, и его содержимое валялось на полу, стульях и свежекупленных столе и тумбочке. Тут, конечно, нелегко было разобраться. Я обнаружил пропажу ценнейшей коллекционной щепки от сломанной Леньшиным в лесу лыжи (см. прошлую тетрадь), наличие которой в коллекции я отмечал... Эта тумбочка оказалась бракованной: у неё были шатающиеся ножки, и была поднята страшнейшая паника по этому поводу. Однако удалось таки ножки подвернуть, и, после стирания с тумбочки (т.е. ящика для белья) производственных опилок, она была благополучно поставлена на надлежащее место. Но ещё оставался стол, к которому необходимо было привинтить ножки. Ножки имели винты, и это давало резонный повод предполагать, что должны быть ещё и гайки. Однако гаек не было. Ничего, я полез в диван (не диван, а софу), достал оттуда свою универсальную коробку и отыскал в ней три редкие медные гайки ручного производства (найдены в металлическом сарае возле ФМШ), а вместо четвёртой использовал пластмассовую штуку (рисунок*), выловленную из моря в Прибалтике. Стал монтировать эти ножки... У трёх ножек винты выступали из отверстия (как выражается теоретик фрезерования в УПК (со слов Кулакова)) всего на 2-3 миллиметра, а у четвёртой была нарезана не резьба, а... кольца!!! Незамкнутые!... Жуть...

6.15... Подъём!!! Нужно ехать в Звенигородский санаторий! Я собрал книги, одел свои лаптищи и проследовал к метро. Там уже была давка. На Октябрьской встретился с бабушкой; пересели мы на другую линию и снова поехали. Вышли. Хмурое здание Белорусского вокзала возвышалось в тумане. Купили билеты и стали на платформе ждать поезда. Народ всё притекал и притекал. В 8.18-8.19. прибыл поезд, и все в него устремились. Я ломился в первых рядах и производил на всех шоковое впечатление своими moon-boot-ами. Толпы расступались, и мне удалось занять места. После начала движения поезда я достал сумку с провизией и стал есть. Полчаса я употребил на облегчение сумки, а затем стал читать (учить слова по английскому). Через 1.20-1.30 часа был достигнут Звенигород, а, точнее, его станция. Как только двери стали открываться, на платформу устремились товарищи с чемоданами и понеслись со всей возможной скоростью к автобусной станции. Задние пассажиры теснили, обгоняли и выходили вперёд; передние ещё ускоряли бег... Смешно было смотреть на марафон городской интеллегенции, отягощённой своими пухлыми саквояжами с раздувающимися боками и скрипящими от тяжести ручками. Я специально остановился посмотреть: остановился поезд, из всех вагонов выскочили человек 200, и как побегут! Вот где кадры для фильма о войне, которые можно с большим успехом озаглавить: налёт израильских "KFIR"-ов (название самолёта, как говорит Леньшин) на эшелон палестинских беженцев... В автобусе все ворвались запыхавшиеся, уставшие и разогревшиеся. Вскоре были на месте. Как обычно в таких случаях, отстояли полчаса у окошечка администратора, получили какие-то бамажки и пошли в другой корпус за номером. Дали ключ, поднялись, ворвались, бросили пожитки и стали осматриваться. Комната была средней величины, с полированным столом и двумя тумбочками; с двумя полуполированными кроватями и двумя обыкновенными деревянными стульями. Пошли в столовую и поели. Затем ходили по окрестностям, потом дома читал разное. К 19.00 пошли в главное здание (в столовую) на ужин. С нами за столом сидел тип и было ещё свободное место, предназначенное для ещё не приехавшей супруги типа. Накрыли на четверых. Мы съели закуску и, облизываясь, стали озираться и негромко постукивать ложками. Наконец, принесли котлеты с гарниром. Заметив отсутствие одного рта, разносчица небрежно унесла одну порцию. Мы заметили это типу. Тот сделал искушённую мину и сказал: "Разьве раньше аристократы вступали в ссору с швейцарами?" - он, видимо, даже при советской власти считал это ниже своего достоинства. Однако после того, как попытались унести четвёртый чай и булку, тип забыл свои аристократические замашки и, после непродолжительной, но действенной конфронтации, отстоял своё достояние. Вечером, после прогулки, я слушал висящее на стене радио, а потом лёг спать.

Утром, после завтрака, мы с бабушкой пошли в лес и стали там ходить. Вчера у прохожих было окольным и секретным способом пронюхано следующее: в километрах четырёх от санатория (турбазы) находится монастырь. Всё, больше ничего. Но и этого было достаточно, чтобы я представил себе радужную картину, как можно пробираться по полутёмным залам с облупившейся штукатуркой... Вобщем, мы пошли. На каждом повороте спрашивали направление, наконец, вдали увидели блестящий золотой "кумпол". Кумпол этот несколько поколебал мои мечты насчёт пребывания в монастыре: значит, там уже поработали реставраторы, всё подчистили, подмазали и натянули музейные канаты. Но рядом с отреставрированным кумполом (куполом) было ещё несколько штук ржавых жестяных и деревянных... Необходимо было сначала войти, а потом уж рассуждать. У огромных ворот была мраморная плита с выкрябаной на ней надписью, гласившей, что монастырь был воздвигнут в XIII веке в честь какого-то игумена Саввы (видимо, того ещё носа). В XVII веке монастырь был перестроен, в частности, деревянная стена вокруг него была переделана на каменную. Ну, значит, Саввы. Мы вошли в полуоткрытые ворота, створки которых (6-7 метровой высоты) намертво вдавились в землю. Тут уже можно описать монастырь. Наружная стена представляла из себя крытую галлерею, изнутри монастыря открытую, а снаружи имеющую отверстия на уровне головы по форме бойницы, и ещё внизу - видимо, для стока воды. (Внизу - т.е. на уровне ног, выходят наружу). По четырём углам и посередине одной стороны прямоугольника, образованного замкнутыми галлереями, находились башни с кумполами (рисунок*). Внутри стены были расположены разные постройки, большею частью уже отреставрированные. Они были очень скучные и неинтересные, к тому же за вход взималась плата. Я хотел попасть на галлерею (или галеррею...), но отвесную стену высотой до второго-третьего этажа одолеть не мог. Пришлось ходить внизу, изучая какие-то могильные плиты и тому подобное. Но вот я заметил, как один хмырь пошёл по какой-то лестнице куда-то наверх. Помещение, к которому вела лестница, находилось почти в центре территории, так что попасть оттуда на галерею (это по-английски gallery, а у нас, оказывается, просто галерея) нечего было и думать. Но - делать было нечего - и я полез по стёртым ступенькам. Хмырь уже спускался, так как лестница кончалась закрытой дверью. Однако я пошёл дальше - по карнизу второго этажа, затем перелез на одиноко стоявшую стену, прошёл по ней до конца - стена совсем рядом с галереей кончалась! Это меня взбесило, я слез со стены и уже твёрдо решил попасть на запретных верх. Я заметил, как в одном месте строительный забор упирается в монастырскую стену. Меня осенило... Было довольно странно смотреть со стороны, как какой-то довольно приличный товарищ в moon-boot-ах, чистой куртке и лыжной шапочке небрежно влезает на забор, а оттуда - на стену с табличкой "Стой! Опасная зона!" Однако этого никто не видел, и я благополучно попал на галерею. Она была длинная, узкая и ценная: на её каменном полу скопилась редчайшая историческая пыль. Видимо, здесь ещё не работали реставраторы. И как они удивятся, когда увидят на полу гигантские резные следы, пересекающие галерею из конца в конец! Но вернёмся к повествованию. Я шёл, с удовольствием глядя в бойницы с одной стороны и плюя на головы проходивших внизу экскурсантов с другой. Здесь было пусто и тихо, свет проникал через щели в крыше. Я дошёл до первой башни, внутри которой оказалась площадка с укреплёнными на неё брёвнами, поддерживающими купол. Изучив толстенные железные двери и вид из зарешёченных окон, продвинулся дальше. В полу стали попадаться крутые уходящие вниз лестницы, в конце которых я натыкался на свежезаделанную стену - это, видимо, были подземные ходы. Вдруг навстречу мне попался пенсионер. Я был весьма удивлён - что, он тоже по забору сюда влез?! Но он показал мне незаметную лестницу, по которой можно без труда подняться. Я не мог не поблагодарить его за ценный совет, и проследовал далее. Я обошёл монастырь кругом и спустился по забору, там же, где и влезал. Нашёл бабушку, поднялся с ней по лестнице и пошёл по второму разу. В одной из угловых башен была обнаружена потайная дверь, ведущая вниз. В одном месте какая-то постройка вплотную прилегала к стене, и я решил влезть на её крышу. Я уже перевесил ноги и искал за что бы ухватиться... как вдруг... заметил на стене возле себя ржавую железку, которая держалась путём... редчайшего, квадратного, ржавого гвоздя!!! Я взвыл от радости и начал гвоздь вытаскивать. Гвоздь шатался, но никак не шёл. У меня выступил холодный пот: какже, я не вытащу проторчавший два столетия в стене гвоздь?! Не пройдёт! Я вытаскивал гвоздь, не обращая внимания на начавшую собираться внизу небольшую толпу. А зрелище было модным: на высоте второго этажа какой-то товарищ в moon-boot-ах выламывает что-то из стены! И тут... ААА!!! Вытащил!!! Если бы я в таком случае воскликнул: "Valuable!", или что-нибудь в этом роде, то меня бы приняли за иностранца, без зазренья совести расхищающего исторические богатства Советского государства, и принялись бы ловить по всему монастырю. Но я только в превеликой радости вытаращил глаза и спрыгнул обратно в галерею. Железку, не представлявшую из себя ничего особенного, я выкинул в бойницу, а гвоздь... ценнейший гвоздь, ржавый, кривой, с огромной шляпкой... спрятал в карман. После этого я продолжил осматривать достопримечательности. Обойдя всё снова вокруг, спустились по лестнице и стали бродить внизу. Там также было множество окованных железом дверей, они были открыты, а помещения завалены досками и всяким хламом. Я проник в одно из помещений, нашёл там лопату и попытался отковырнуть от двери другой гвоздь, со шляпкой (знак*) 2 см. Но... не всё сразу: шляпка отлетела и закатилась в мусор, лопата страшно грохнула об стену, и я поспешил отретироваться. Ничего, я ещё туда приду! На обратном пути купили в магазине бутылку сока, и я её наполовину выпил. Домой пришли около часа, к двум пошли на обед, но там сказали, что обед будет не раньше пол четвёртого... Чуваки... После "обеда" в... 16.30, в 17.00 смотрел по телеку "12 стульев". Приятно. Вечером погрузился в радио. В Польше ТАКОЕ... Уже баррикады на дорогах возводят, граждан за левые взгляды преследуют, и такой погром, такой погром... В Варшаве телеграф и телестудию захватили! Везде дорожные знаки посрывали! Пора, пора вводить... Нацмены из организации "Солидарность" нападают на нацменов из ПОРП - вот до чего дошли! Профсоюзы взбунтовались, оппортунисты проснулись, польские рабочие в содружестве с революционным крестьянством заметили начавшуюся неразбериху и, не долго думая, вступили в общенациональную резню. А тем временем по всем тёмным углам притаились американцы, только и ждущие повода для провокации. И уж они то этого не пропустят. Затем был какой-то эстрадный концерт. В качестве сенсационной новинки преподнесли широко перед этим разрекламированную песню... которая у нас есть уже второй год, и притом в том же исполнении... (там ещё поётся: "Nicolas!.. Nikolas!..."). Хмарь.

Снова ходили к монастырю. Сегодня туристов почти не было, так что бродить было очень удобно. Сегодня я загорелся желанием залезть на самый верх одной из башен. Начал с самой большой и высокой - центральной. На квадратной площадке диагональю ~15 метров не было ни куска каната, ни палки - без чего невозможно начинать восхождение (сооружение из брёвен, поддерживающих купол, начиналось на высоте 3 метра). Я всёже залез, ухватившись за громадный костыль, в место, где одно из брёвен упиралось в стену. Однако... дальше пути не было: гладкие толстенные брёвна находились под углами минимум в 30° (горизонтальные брёвна были только в самом низу). Остаток винтовой лестницы висел под самым куполом, туда невозможно было попасть. Всё сооружение поражало такой величественностью, что лезть было просто страшно. С грустью я пошёл по галерее ко второй башне. Она была меньше центральной, и её устройство было проще: не было никаких брёвен, купол покоился просто на стенах на высоте 7-8 метров. На высоте ~4 метров имелся широкий - ~1,5 метра - проход без перил. (рисунок*) Впрочем, брёвна всё-таки были, из них было сделано перекрытие на уровне прохода. К перекрытию был приделан канат!... Но он оказался слишком тонким, чтобы по нему можно было залезть. Сколько я не завязывал на нём узлов, всё равно скользил вниз, и в конце концов оставил затею залезть на проход. В этой башне был потайной ход (совсем, вообще-то, не потайной: дверь была видна отчётливо, но, судя по её массивности, можно подумать, что она закрыта окончательно). В куполе не хватало половины досок, и поэтому было светло. Я полез в ход, но обнаружил, что он ведёт только вниз, да и до земли не достаёт: там, где он кончался, к стене были приставлены доски для удобства пользования. (действие происходит на втором этаже). Я пошёл дальше (по галерее, ход в которую на рисунке обозначен (рисунок*) (вышел я из хода (рисунок*), он находится на заднем плане)). Третья башня выглядела так: посередине было отгороженное отверстие - провал или какая штольня (?) Вокруг отверстия (оно было квадратной формы) с трёх сторон были кирпичные стены, а с четвёртой - загородка. Снизу в отверстии был виден страшно захламлённый пол первого этажа, а сверху - покрытый металлическими листами ход в купол. Справа и слева от двух кирпичных стен (третья была внешняя в башне) были "закуточки" с покрытым досками частично проваленным полом. На рисунке показан разрез башни без купола. (рисунок*) (рисунок*) - ход из галереи, по которой я пришёл в башню. Здесь нужно было думать, чтобы куда не провалиться, а не о том, чтобы лезть наверх... Я плюнул в провал и пошёл из этой мрачной башни. Четвёртая и пятая башни были такие же, как и вторая. Только в четвёртой не было перекрытия и каната, а в пятой вместо перекрытия имелся... пол, и туда вела лестница. Это делало четвёртую башню недосягаемой для изучения, а пятую - неинтересной. (рисунок*) Итак: (рисунок*) - место первого подъёма на галерею при помощи забора х - лестница на галерею Z - отреставрированная церковь Q - неотреставрированная церковь М - покои царя К - покои царицы (непонятно, отреставрировали или нет) Р - где идёт реставрация (рисунок*) - открытая для туристов часть - музей, вход - 20 копеек N - не поймёшь что (рисунок*) - травянистый пригорок (стрелки*) - направления уклона (рисунок*) - ворота наружу И, если неясно, 1, 2, 3, 4, 5 - башни, где №1 - центральная, и y - галереи. И ещё: (рисунок*) - одинокая стена, н вчера я несколько поднамутил: лез я не по этой стене, а по другой (рисунок*), с которой уже никак нельзя попасть на галерею. Это я ошибся. На протяжении всего моего пути я высматривал старинные гвозди, и надрал несколько штук, из которых только один оказался целым. Спустившись наконец вниз, я обнаружил, что на пригорке собираются разводить костёр из бумаги. Полыхало возникло страшное, и сухая трава рядом с костром загорелась. Я увидел в этом довольно крупный юмор, и через несколько минут вся трава на пригорке полыхала посредством перекатывания по несу горящего куска пластмассы. Выход с територии монастыря решили осуществить через вторые ворота, имевшиеся возле башни № 3. Напоследок я изучил эту башню с первого этажа. В левом закуточке и посередине ничего, кроме обычного хлама, не было, а вот в правом... В дальнем углу возле бойницы я обнаружил кучу бумаги. Я отвернул её и... увидел на полу кучу радиоламп, прямо в коробочках! Я рассовал часть их в карманы, а остальные смачно пококал. Затем я нашёл ещё какой-то механизм с шестерёнками, и радиолампу поллитровой вместимости. Лампу на улице кокнул, а внутренность с осторожностью положил в сумку. Механизм также взял. Ничего себе монастырь! Дома (в номере) разбирал этот механизм, сортировал лампочки и др. До обеда по радио, врываясь посередине программы, несколько раз (раз пять или шесть) обявлялось с завидной и прямо таки поразительной настойчивостью, что в 14.55 "на парапете второго корпуса состоится встреча походно-диверсионной группы (последнее лишь предположительно) " 24, возвращающейся из (с) многодневного пешего маршрута" - ничего себе, встреча на парапете... Хм. Ничего себе... Вот вам и ничего себе.

ААААААА!!! Охохо!!! УхУхУх хехе!!! Во!!! Вчера (вчера!!!) в центре Вашингтона (!!!) пытались (нет, вы подумайте!!!) убить (до чего дошло!!!) Рональда Рейгана!!! Какой-то тип открыл по нему огонь, когда тот выходил из гостиницы в окружении полицейских, министров, телохранителей и др. Наш Рональд был ранен в левую сторону груди! В левую! Весьма, весьма! Он был срочно и секретно отправлен в госпиталь (интересно, сколько с него там сдерут?), где и по сей день пребывает, как говорят, в хорошем состоянии. Дальнейшее скрывают. Тип был схвачен, он ранил ещё некоего BREIZI (министра, чтоли) и полицейского. Хмарь... Плохое нонче время для президентов настало... Бродили по лесу, я крушил лёд в лужах и бил попадавшиеся бутылки. Сегодня уезжаем. Нашли подходящее место, отыскали в карманах несколько спичек, а на снегу - коробок, учинили костёр. Тут ещё прибежал какой-то товарищ и стал нам помогать. В ход были пущены многочисленные ветки, палки и всё вокруг имевшее место располагаться. Была обнаружена также кем-то спиленная большая ёлка и также положена в костёр. Вскоре собралась небольшая толпа, и стала с умильными и озарёнными бликами костра и светлой радостью лицами лицезреть происходящее. Ёлка смачно полыхала, с треском разбрасывая особо приятные на фоне переливающегося на солнце слегка примятого и загаженного снега искры (смутно, но отражает ситуацию...) Внезапно появилась парочка вроде нашей внутренней контры и стала нам угрожать недремлющим лесничеством, скачущей конной милицией и подобными возмездиями за сжигание ёлки. Мы послали их... дружно, и пригрозили показанной из-за спины тлеющей большой головёшкой, после чего те удалились. Когда ёлка прогорела и начала тлеть, я выворотил из сугроба большой ком снега и бросил его на пепелище. Что-то зашипело, смрадно задымилось и погасло. Все разошлись. После обеда изучили имевшееся расписание автобусов и поездов, собрали свои чемоданы и пошли к автобусной остановке, к счастью, располагавшейся сразу же за оградой турбазы. Там уже толклись в ожидании автобуса человек десять. Через пять минут ожидание было вознаграждено с лихвой (в автобусе, после общего размещения было довольно свободно (к слову заметить, свободно было только до определённой меры: чемодан, отпущенный мною из-за невозможности удержать в нормальном положении, продолжал висеть, зажатый между мной и другими гражданами)) Но, в остальном, было ничего. Автобус высадил всех не на станции, а в самом Звенигороде, поэтому стали ждать следующего автобуса. Он показался вскоре и оказался... санаторным (в 1,5 раза меньше обычного). Тут уж давка была настоящая, по-московски. Приятно было немножко подразмяться, потолкаться и повозмущаться. На станции все ринулись в очередь за билетами. Свалки не произошло, так как лица подобрались весьма порядочные. Электричка была захвачена в мгновение ока, места были тут же заняты, и дальнейшие пятнадцать минут отхода все только в нетерпении ёрзали на нагретых скамьях и поглядывали в окна. В Москве была родная обстановка: все куда-то спешили, машины носились и скрежетали, и царила такая атмосфера, та самая, которую порывались испортить израильские жиды (см. песню "Письмо Советского еврея в Израиль"), и по поводу чего столь сокрушался советский представитель этой полезной национальности (см. ту же песню). Через 45 минут был дома. Там никого не было, поэтому я отдал чемодан добрым соседям из 10-ой квартиры и пошёл налегке к школе, где переписал расписание на завтра... Вечером осматривал кактусы (один из семени вырос!!! Имеет размер ~Н=0,5 мм; толщина - 0,25 мм. Корни маленькие. (рисунок*) ценно). Затем привинчивал ножки к столу (их всёже сумели обменять) и собирал уроки. Ух...