Ездили в лес. Ходили там в магазинчик, купили творога, масла и др. При нас: входят солдаты, дают кипу рублей (37 штук) и говорят: "Пять пачек папирос, а остальное..." И получили пять пачек папирос и полтора ящика вина... В пруду было замечено большое количество лягушек - они мутили воду и квакали наперебой. Углубившись в лес, развели костёр и уже готовились жарить колбасу, как вдруг из-за деревьев показались... Гарик с семьей!!! О носы, и здесь они нас настигли... Пришлось поделиться. Дома читал и смотрел телевизор.

Утром гулял с Кулаковым и Леньшиным. Дома на балконе разбирал электродвигатель с пропеллером, сильно гудевший от ветра: Разобрал, стал драть какие-то провода, всё испортил и выкинул. Остался лишь пропеллер, ось с подшипниками и ещё пара деталей от корпуса. Их всего этого при помощи винтов соорудил и установил при помощи проволоки тот же электродвигатель, но без обмотки ( из которой я тянул провода). Необходимую герметичность теперь сообщал двигателю надетый на него целлофановый мешок. Кроме двигателя, решил установить также один интересный шведский аппарат, добытый в злополучной больнице. Этот аппарат путём ряда ремённых передач смог преобразовывать вращательное движение во вращательное маятниковое (сначала крутится полоборота в одну сторону, а потом также в другую). Монтировал долго, но к вечеру закончил. Жаль, что нет ветра, чтобы можно было проверить, а то я боюсь могущей возникнуть (формула)*

Был в лесу. Жгли костёр, я набирал в кастрюлю углей и долго остуживал их в луже На обратном пути (а мы зашли довольно далеко) заметил на дороге мотки столь ныне диф-ситной алюминиевой проволоки. Такое пропустить было непростительно, и я набрал целый ворох, по дороге всё запихнув в сумку и прикрыв тряпкой - чтобы кто чего не заподозрил! Вечером смотрел по телевизору кино "Невероятные приключения итальянцев в России", один из неудачных наших боевиков.

"Ах santa Rosalia! от мафии ещё никто не уходил! - светилось в глазах чертёжницы. "Ну что ж, здравствуйте, здравствуйте!2 - сказала она тоном образованной бабы Яги, сидящей в своей избушке о трёх куриных ногах и ожидающей очередного доброго молодца. Ухмыльнувшесь краем рта и выказав жёлтый крокодилий зуб, чертёжница с кряхтением возложила свой зад на мягкий стул и занялась какими-то документами. УПК началось... Мотнув знаменательным носом, имеющим как нельзя более подходящие национальные размеры, чертёжница дала чертить какую-то дешовку (на своих же форматах!), а сама стала читать лекцию о наших аттестатах, которые почему-то больше других её волновал. "Тебе нужна тройка в аттестате?Тройка? не нужна, так, мне тоже не нужна (хотя были видны её настоящие замыслы), однако я могу поставить!"... Хотелось прямо выскочить , нацелить на неё острый фирменный карандаш и сказать с большим чувством и силой: "... ... ...!" Но... Сие не представлялось возможным... Наконец, чуть ли не без пятнадцати три всё кончилось! Дурной сон прошёл.

День печати, или 150 (если не ошибаюсь) лет со дня смерти Наполеона на своём острове (то есть не на своём, а...) Наполеон, по-видимому, даже и не предполагал, что день его смерти будет отмечаться некоторыми кругами... Однако никакие исторические события не могли заставить меня и ещё целую толпу разных товарищей не оказаться в 8.20 в школе. Первым была химия, где изучали выделение металлов из соединений и имели возможность созерцать свои работы, написанные в прошлую среду (когда я поддался искушению описать кактусы и выразил это на семи страницах) Мне 4!!! И за что?! Ни одной ошибки. Только в одном месте забыл поставить два окислительные числа (помнится, два минуса)? Хмарь. Вечером гулял с Кулаковым и Леньшиным. Нашли какую-то перчатку, намочили её в луже и долго кидались. Пошли к "Витязь". Где изучали афиши.

За работу от 25 апреля по литературе мне, конечно, поставили закономерный и притом знаменательный трояк. В пятницу снова будет последний день - по случаю приближающегося 9 мая. По химии обещали 15 мая поездку в какой-то музей. Видимо, настолько важный и сногсшибательный, что подготовка к нему началась месяца за два: настойчиво собирали по 15 копеек на билеты и напоминали в довольно крепких выражениях. Ясно, что это будет очередная дешовка. По литературе и того хуже: перешли на Чехова и с такой скоростью двинулись в глубь его произведений, выбирая, прослеживая и читая между строк (что мне не особенно удаётся). Настолько разогнались в изучении глав, частей и вообще рассказов,- я уж не знаю, чем это кончится... А впереди - "Вишнёвый сад". Это он только так романтически называется, успокаивающе и с оттенком поэзии; на самом деле это муть, это непоймешь что... Во всяком случае я мало что понял. 2021: Кто бы мог подумать, что в результате объединения в середине 2010-х наша школа станет N170 имени Чехова

Была К/Р по геометрии, настолько дешёвая, что смешно делается (имеется в виду ощущения). На литературе Лизавет-Санна сделала три объявления, одно другого страшнее. Первое: кто хочет, сегодня может пойти на некий вечер в Институт проблем управления. Вечер был необязательный, и идти на него никто не согласился. Затем, завтра после уроков должен быть какой-то урок мужества в агитпункте. Это уже было сегодняшним вторым ударом (первый был обманный в образе вчера) - урок обязательный. И, наконец, самое неприятное - в субботу, "опять, как и в прошлом году, будет демонстрация по улице Профсоюзной - с лозунгами, шествием и т.д. Но это ещё не всё! Был ещё один удар - нокаут: через неделю будет сочинение на 4 часа по любой (!!!) из пройденных тем! Убийство!!! Злодеяние! Начиная с Островского и кончая Чеховым!... 7 мая 2021 года

Погода отличная; на переменах выходили на улицу. У каштанов уже распускаются листья - они ещё только разворачиваются липкие и приятные. Как я заметил по дороге в школу, вишня также покрылась листьями - и полезнейшими, красивыми бутонами с соответствующим запахом. На литературе Quenshin отвечал по Чехову. Говорит: "Несмотря на героические усилия артистки Комиссаржевской, "Чайка" всё-таки провалилась на сцене"... Перед алгеброй налили имевшийся воздушный шар водой и, всесторонне его поддерживая донесли до окна и сбросили вниз. Он летел так же, как и надутый воздухом, только с гораздо большим ускорением, а возле самого асфальта беззвучно лопнул и мгновенно образовал мокрый круг (знак)* 5 метров. То же сделали с другим шаром и пошли на урок. Дали задание и отпустили. Было 12.45. В час этот урок мужества. В 12.55 я был в агитпункте. Сел там с Кулаковым решать алгебру, но тут же началось. Сначала все долго хлопали, потом хмыри на сцене читали какие-то стихи, а потом встала Елена Ефимовна (судя по всему, ведёт литературу в 10-х классах) и сказала... (...): "Сейчас выступит известный русский герой ветеран Яков Давыдович Гофман!". Раздались смешки. Яков Давыдович выступил и даже прослезился в носовой платок. После этого ещё что-то говорили, а потом всех отпустили. Дома чинил ГДР-овскую игрушечную железную дорогу, которую давным давно ничтожесумнящимся образом намазал маслом,(чтобы искоренить пагубную тенденцию - скрипение колёс вагончиков). Тогда я не пожалел подсолнечного масла, и дорога перестала работать. Сейчас у меня была банка НСl, я намазал ей рельсы и всё остальное. Всё это малость попузырилось - выделялся водород - и осталось только протереть и включить. Дорога заработала, и я даже некоторое время погонял вагончики. затем пошёл гулять, везде бродят пьяненькие ветераны, лобзаются и говорят бессвязные речи. Завтра будет нечто. А кол по физике? - Коий? прим. 29/V- 81 г.

В 8.5х я был возле школы. Я основательно запасся провизией - у меня был толстенный двухслойный бутерброд (с маслом и салями, огурец (...), яблоки, и даже привязанный веревочкой к правой подтяжке большой вкусный банан. Вскоре собралась основная часть, и пошли к метро. В метро случилась неразбериха - половина сошла но новых Черёмушках, а половина поехала дальше. Вся наша компания (Кулаков, Леньшин, Боженок, Кузнецов и др.) благодаря счастливой случайности оказалась в первой половине, что и было правильным. Поднялись наверх, стали строиться в колонну и готовить оформление - надувать шарики. Надув, стали их друг у друга лопать - начиная с обыкновенной иголки и кончая такими замысловатыми действиями, как метание кусков проволоки и даже маскировка в букетах бумажных цветов горящих папирос - с некоторыми было и такое. Покончив с оформлением, стали бренчать на гитаре и петь довольно подходящие песни. Иногда хором кричали: "Да здравствует школа № 176! Ура!" И колонна подхватывала, "Ура!!!" катилось дальше, пока не затихало где-то вдали. Пришли к Профсоюзной, там встали и начали слушать речь с трибуны. Я съел яблоко и употребил банан. Решили было смыться, но та же Елена Ефимовна вдруг стала всех переписывать - слава не поймешь чему, что мы не ушли. Обратно шли пешком. Увидели возле Новых Черёмушек фирменный киоск "Пепси Колы" и вклинились в очередь. Обнаружив, что киоск был австралийским, я пожелал обзавестись какой-либо его деталью. В таких случаях я действую особенно точно, поэтому ценнейший, длинный, наполовину торчащий из отверстия шуруп сразу попался мне на глаза. Я сделал вид, что опёрся об стену, и стал небрежно разговаривать со стоящим впереди Кулаковым о невинных предметах, делая в тоже время рукой незаметные отворачивающие движения. Через 30 секунд шуруп с характерной лёгкостью повернулся несколько раз и оказался у меня в руке. Я не стал делать из этого события паники, а просто с удивлением оторвал руку от стены, с удивлением воззрел на находящийся в ней весьма длинный шуруп и с тем же удивлением положил его в карман. Все три удивления были проведены искусно и естественно, и никто ничего не заметил. Леньшин долго выяснял отношения с продавщицей, пересчитывал деньги и в результате купил на две бутылки больше, чем хотел. Я съел бутерброд и яблоко, закусывая огурцом... Возле дома Леньшина все разделились и пошли по домам. Нам с Кузнецовым было ещё по пути, и мы продолжили было начатый ранее разговор, как вдруг за углом встретили Дончук, Страхову, Филиппову и Гринченко, сбежавших с конца демонстрации. Стали беседовать и решили завтра поехать в лес (несмотря на видимую лёгкость этой формулировки, Дончук, Страхова, Филиппова и Гринченко вели себя с упорством американских дипломатов и беседа длилась два часа...) Дома поел и пошёл гулять с Кулаковым. Кроме Кузнецова никого больше не было, и мы втроём двинулись к ФМШ. Там Кузнецов с Кулаковым стали бить бутылки, а я ловить необычайно толстого и крайне привлекательного шмеля. Мне удалось накрыть его найденным стаканом, но тут выскочил сторож, и нам пришлось отойти за ограду. Отпустив изученного шмеля, разбили стакан и ещё два тут же за оградой лежавших и направили стопы обратно. Дома пересаживал сеянцы из плошки в кубики. Их 190 на 8 кубиков - раза в два меньше предполагаемого. Но, всё равно - 190... Значительно.

День был полон событий, поэтому, возможно, всё описать мне не удастся. В 6.00 был осуществлён подъём, и я стал собираться. Взял кастрюлю, хлеб, воду, картошку, спички и др., в таких случаях полагающееся. В 7.30 я был готов. В 7.52 я вышел. В 7.55 был у метро. Там находились Кулаков, Боженок и Максимов, далее подошли Гринченко и Филиппова, затем Дончук со Страховой, а потом и Кузнецов. Сели на автобус. Решили ехать до реки Десны, но там было три остановки - Десна 1, 2 и 3. Сошли на 3. Огляделись, Справа был лес, слева поле, а за ним лес. Пошли через поле. За полем увидели реку и товарищей с удочками. Пошли по лесу вдоль реки. Бивуаки были на расстоянии 20-30 метров друг от друга, с палатками, кострами, валяющимися консервными банками, закоптелыми котелками и бутылками, которые мы не успевали бить. С другой стороны реки было поле, на которой обосновались автомобилисты с машинами и, опять же, с палатками, кострищами, банками и бутылками. Мы кидали в реку чайники и котелки, продирались сквозь заросли мимо ещё не проснувшихся палаток и, по сведениям некоторых знающих местность, приближались к какому-то роднику, возле которого решили расположиться. Шли по-одному из-за узости тропинки, вдруг первые почему-то встали, а потом попятились. Оказывается, в кусте засел приятнейший маленький уж длиной сантиметров 30 0,5 в диаметре. Его испугались и сначала приняли за ядовитую змею. Наконец добрались до родника. И, пройдя ещё немного, расположились на поляне. побросали рюкзаки, притащили бревно для сидения; одни сели, а Витя, Кулаков и я пошли за дровами. Лес обладал некоторой неудобной особенностью: хотя был большой, но обнаруживал полное отсутствие дров. Всё было сыро, не помог даже захваченный Кулаковым топор. Через полчаса вернулись в лагерь с двумя кусками коры и несколькими палками. Тогда вперёд вышел Федя (он по дороге ухитрился где-то потерять свои удочки) и сам пошёл в лес с той же надеждой, с которой полчаса назад входили в лес мы. Сзади со злоехидными выражениями на лицах шли Витя, Кулаков и я. Лес также поражал обилием бутылок: я приподнял какую-то валявшуюся дверь (которую уже пощупал Витя и сказал "Мокрая!") и наткнулся на целый винный склад из сложенных в ряд бутылок, он был тут же изничтожен. Больше дров не нашли, поэтому стали рубить некое наполовину сырое дерево, оно упало, мы схватили его и понесли. В этом, казалось бы простом деле, был весьма интересный закон: при движении почему-то всегда откуда-то бралось ускорение. Переход до лагеря делался с вынужденными остановками: вначале всё шло хорошо, но потом невероятно разбегались и, с треском ломая кусты, бросали бревно и отскакивали в разные стороны. Бревно разрубили и пытались разжечь костёр, но ничего не вышло. Немного поели стали помогать Кузнецову монтировать привезённый спининг. Всё запутали и бросили, натянули леску на обыкновенную палку и, распугав лягушек, установили на берегу. По реке как раз проплывал один из наших чайников. Затем снова долго ели, бродили, набирали в роднике воду, наконец разожгли костёр и стали кипятить кастрюлю. Затем выпили чаю, поставили суп (из пакета) и стали слушать принесённый Витей приёмник. Затем случайно опрокинули суп, поставили другой и стали играть в карты, попеременно рубя дрова. Затем играли в волейбол и бадминтон. Затем я долго чистил кастрюлю, мы собрались и пошли в обратный путь. На полпути сели на тропинку и, бесцеремонно достав гитару и термос, сидели с час. Нашли килограммовую гирю и бросили в реку. Пройдя ещё полоставшегося пути снова сели, но тут я отделился и пошёл один - было уже около восьми. Нашёл остановку, подождал и сел. Уф...

В УПК злейшая чертёжница, всеми своими крокодильими внутренностями чувствуя безвозвратное приближение каникул, ощущая своим лошадиным черепом тепло солнечных лучей и своим сайгачьим носом - злейшая чертёжница беспокойно озирается своими маленькими акульими глазами и творит последние злодеяния. Она явно спешит - осталось всего каких-то три урока (занятия), а у некоторых зачастили неплохие оценки, и она не может обращать на них свои гнусное красноречие шепелява своим муравьедским языком, по поводу аттестатов, троек и возмездий... Когда она предложила на добровольных началах сдать по пять копеек на перья (сказав, что их выдадут сдавшим), я заподозрил очередную афёру... Она послала Леньшина в "Школьник", находившийся рядом. Тот купил необходимое количество, а сдачу (перья стоили крайне дёшево) принёс. Увидев в руках Леньшина горсть заманчиво блестевших медяков, несколько мгновений спустя должных перейти в использование их законных владельцев чертёжница аж вздрогнула... и послала меня купить ещё несколько перьев. Я купил ещё несколько штук и опять же принёс сдачу. Тогда чертёжница послала третьего товарища, и тот вернулся уже без сдачи, но положил на стол солидную кучу перьев и палок для них. Тут приплюснутая физиономия чертёжницы расплылась в лягушачью улыбку, и она, возложив лапу на перья, с видимой радостью произнесла: "Перья я беру себе, я буду их вам выдавать!" Тут я начал действовать. Прежде всего открыл ящик стола и написал следующее: Не пожалею острого рейсфедра: Ступлю на проторённую стезю, Не пожалею я и спирохеты вредной И в чрево Виноградовой (фамилия чертёжницы, оказывается Виноградова - самая такая национальная фамилия) вонзю!!! Далее я стал на неё смотреть, пока она окончательно не позеленела и не смешалась. Но главное было после окончания занятия. Оставшись дежурным, я должен был лезть за ведром. И тут уж, в сени шкафа я набрал ластиков, кнопок, скрепок, перьев и тому подобного - из подлости. Я ещё заметил расположение папок с форматами... В следующий раз жизненно необходимо будет провернуть более крупное дело.

В школе не был по весьма смутной причине. Всё шло хорошо. Я расположился на кровати и занялся чтением кой-чего. Вдруг... звонок. Звонит Дончук: "Все заболели!!! Все отравились!!! Кузнецов еле жив!!! У Кулакова никто не подходит - наверное, помер!!! Мы все ушли с уроков!!!" В общем, подняли страшную панику. Сущность заключается в том, что все, кто был в воскресенье в походе, кроме Боженка и Филипповой, так или иначе заболели. Высказывалось предположение, что все отравились родниковой водой, неизвестно откуда тёкшей. Такое дело нарушало все мои планы - я понёсся в поликлинику. Там был, прямо сказать, ненавязчивый сервис (как выражался Кулаков) (приходится это писать в прошедшем времени, на всякий случай, так как дома у Кулакова никто не подходит, и вообще...)): меня долго водили за нос, придирчиво требуя карту и пересылая по кабинетам, но я сразу их раскусил и из поликлиники ушёл, гордо ничего не добившись. Не успел я пройти и 30 метров, как увидел Дончук, Страхову и Гринченко - все бледные и вызывающие сочувствие. Несмотря на то, что я разъяснил обстановку в поликлинике, они всёже туда пошли. Я двинул в библиотеку, чтобы взять книги для подготовки к жуткому сочинению, но там оказался выходной. Пришлось опять идти в поликлинику - хоть посмотреть, что там такое. Смотрю, у подросткового кабинета - сидят. Я и сам сел, чтобы лишний раз удостовериться, что к врачу не попаду... И не попал.

В школу пошёл. Всё пошло нормально. Кулаков оказался жив - просто вчера решил прогуляться (тоже, вроде меня) По алгебре всё готовимся к контрольной. По физике обещали некий практикум - лабораторные работы, как и в прошлом году. Лизавет-Санна не пришла!!!... Убийство!!! (от радости) "ЭЭЭЭЭХХХ!!!" - взвопили все хором, несясь вниз по лестнице. Приятнейше посидели внизу. На физ-ру не пошёл - малоли, вдруг я тоже отравился, и бегать нельзя? Сделав уроки, гулял с Кулаковым. Quenshin куда-то делся, мы от скуки нашли на его этаже клюшку и, уезжая вниз, приставили её к дверям лифта. Спустились и отправили лифт на шестой Quenshinский этаж. Двери открылись. Только клюшка почему-то не упала. Это вызывало интерес, я поехал наверх и убедился, что клюшка неудобно застряла. Поставив клюшку как надо, я пешком спустился вниз и ещё раз отправил лифт на шестой (я предварительно отправил его вниз). На этот раз рассчёт был точным, и раздался грохот ожидаемого падения. Пошли к комиссионному. Там полный завал магнитофонов, усилителей, приёмников и прочих заграничных систем. Весной все несут в комиссионный, а осенью - раскупают. Затем в дальнем углу имели возможность наблюдать наши телевизоры с толстенной и массивнейшей деревянной отделкой. Объём их был 1 метр * 1 метр * 1 метр... кубометр... дров! М-да, многозначительно...

По НВП писали дешевейшую, но объёмную К/Р. Всю алгебру и геометрию готовились к завтрашней Министерской (...) работе по алгебре. Что же это будет за работа, раз мы к ней уже вторую неделю готовимся?! В остальном дешовка, но вот сочинение во вторник, коее на четыре часа... Хм!!! (подразумевается:"... ... ... !!!"). Дома делал уроки, а затем пошёл в магазин. Там уже при входе толпилась очередь: салон был переполнен, так как давали молоко. Чем больше пустел салон, тем сильнее нажимали задние ряды, создавая давку и ещё что-то вопя. Наконец нянечка (т.е. уборщица) бросила "Идите!" Это было равносильно тому, как скажем, если бы бегунам на Олимпиаде перед самым стартом предложили бежать не марафон, а тридцатиметровку. Словно отпущенная тепловозная рессора, толпа ринулась в салон с рёвом и скрежетом зубовным, прижимая к стенам пенсионеров и давя всё на своём пути. Преодолев узкий проход между кассовыми аппаратами (он, видимо, потому и сделан таким узким, чтобы модно было отбиваться от посетителей), толпа растолкала очередь в кассу, смела находившееся посередине залы контейнеры с мукой и крупами и с налёту принялась вспарывать и раздирать упаковки, расхватывать пакеты и рассасываться по углам, где вновь обращалась в спокойных и приличных граждан, чей всклокоченный вид лишь свидетельствовал о страшной борьбе за пакет молока. Граждане, значит, становились по углам и начинали звучно тискать и потряхивать пакеты, проверяя их целостность. Я с радостью участвовал в давке, откуда вынес четыре нагретые в возне пакета молока. Отнеся пакеты домой, снова пошёл гулять. Какой-то хмырь попросил меня донести ему некую деталь от тачки, которая очень подозрительно напоминала откуда-то снятые и перепаянные ворота. Мне делать было нечего, и я согласился. Хмырь тут же определил, что мне нужно идти в конструкторы самолётов и начал что-то с жаром загикать о привиллегиях этой профессии. В квартире хмыря был неописуемый погром, сразу же при входе откуда-то стали падать свёртки и тюки, была опрокинута банка с гвоздями и задета вешалка "деталь от тачки" была засунута за галошницу, затем хмырь перелез через баррикаду какого-то хлама, попал в комнату, там долго возился и принёс ... апельсин. Мы долго взаимно отказывались от обладания этим довольно, кстати, сухим апельсином, но хмырь всё же ухитрился мне его всучить. После этого мы расстались, я употребил апельсин и был весьма доволен.

По алгебре была К/Р на четыре часа. Страшно дешовая, но полезная. В 15.15 за мной зашёл Кулаков, и мы направились к метро. Там уже было большинство, причём мнгоие были в хиповых (так сказать) джинсовых костюмах ("многие" так же, как и "кто-нибудь" теперь вызывает довольно колкие намёки, так как "кем-нибудь" назван, как известно, я, а "многим" (согласуясь с габаритами) - Леньшин) Вскоре явилась лаборантка, и все пошли вниз. Сели, ехали; затем вышли, прошли и оказались у дверей политехнического музея. Вошли, вручили злейшей группе контролёров пропуск (билет) и стали искать отдел химии. Нашли: стали ходить. В одном зале был гигантский действующий макет домны, а по углам стояли мелкие макеты, тоже действующие - электропечь, прокат и др. Все сразу же разбрелись. Кулаков же, Боженок, Смирнов, Андреев и в том числе и я понеслись в радиоотдел. Там столпились у витрины и долго спорили насчёт одного магнитофона, затем всё же вернулись в отдел химии из опасения получить выговор за отсутствие. Тут же пришла экскурсовод, (непонятно)* известный и экскурсия началась. Что-то говорили, демонстрировали, но всё это было уже небезызвестно. Возле каждого агрегата находили фантики от конфет и засовывали их в механизмы, они перетирались и вываливались в виде трухи. Последним номером программы, после демонстрации гигантской домны, сооружавшийся большим контингентом товарищей в течение большого промежутка времени (и, вдобавок, на день рождения Сталина) означался ответ на вопросы, коий и был осуществлён путём скопления в проходе и разностороннего хитроумного допроса экскурсовода. После этого ещё посозерцали магнитофоны и приятные старинные патефоны и ушли из музея. Зашли в ГУМ (или как он там) и долго и ожесточенно толкались там. Затем Quenahin повёл меня в "Дружбу", где могла оказаться очередная книга о кактусах. Ходили по отделам, изучали стеллажи... Лежит!!!!! "Das praktishe kakteenbuch"; "kakteen und Andere sukkulenten" (подзаголовок). Наличие Andere sukkulenten и цена меня не смутили. Я понёсся в кассу, одолжил рубль у Quenshina и с дрожью в руках получил чек. Понёсся в отдел. Уже какой-то нос щупает! Я скорее подал чек, мне завернули предпоследний экземпляр (последний, довольно защупанный, лежал на витрине) и я, взглянув на немало остолбеневшего носа, хотел было взвопить: " Ну то?! Прощёлкал!!!"... Спрятав бесценную "Das kakteenbuch", проследовали на улицу, где некоторое время шли до другого книжного. Там также поизучали зарубежную литературу (бедняга Quenshin всё никак нигде не найдёт хоть сколько бы то ни было ценной книги - справочника о самолётах) и вскоре пошли к метро. Сели и приехали. Книга-м-а ... ... ...

В школе писали четыре К/Р: по биологии, физике (практикум), химии (без химозы - она куда-то уехала) и истории. Всё дешовка и даже интересно. После уроков все (т.е. не все, а некоторые) проводили беседу с Вал Палом по поводу летнего трудового лагеря. Куда намеревается поехать Кулаков, Боженок и др. Лагерь где-то в Молдавии, нужно собирать брюкву, подвязывать виноград, или в этом духе. Я туда не поеду. Дома изучал новую книгу самым капитальным образом. Она имеет формат Das kakteen lexicona, но бумага в два раза толще и толщина в три раза меньше. Иллюстрации красивые, текс, судя по всему, тоже неплохой (написал Walter Haage, известная личность). Я доволен.

В МИРЭА сегодня общий день открытых дверей. В 9.15 я зашёл за Кулаковым, и мы направились туда пешком. Уже у входа в метро на юго-западной, привлекая общее внимание, стояли два хмыря и держали стрелку с надписью "МИРЭА". Было заметно интенсивное движение группами и поодиночке, направлявшееся по направлению; возле института оно образовало сплошной поток, и в дверях возникла некоторая сутолока. Вошли, получили опять же проспекты и двинулись в аудиторию. В аудитории было вдвое больше народа, чем она могла разместить, и места были отысканы с известным трудом. Опять выступали деятели, разорялись о преимуществах этого МИРЭА, приводили красочные примеры и отвечали на вопросы. Я также написал вопрос, и на него ответили первым! Были такие обычные вопросы: какие льготы представляются ветеранам первой мировой войны и др. (этот вопрос, кстати, должен свидетельствовать о возросшей популярности института среди всех слоёв населения: в прошлый раз спрашивали о льготах ветеранам второй мировой войны... После окончания лекции (то есть как её там) всем предложили пойти на экскурсию. Мы с Кулаковым, конечно, согласились, и вышли из аудитории. Все куда-то пошли, а мы - за ними. Но оказалось, что все идут на выход. Тогда мы пошли на экскурсию сами. Долго плутали по зданию, имеющему, кстати, довольно сложные очертания, пока не нашли подходящую лабораторию, где-то показывали. Выделенный для демонстрации прибор упорно не работал. Несмотря на яростные усилия столпившихся вокруг него товарищей. Стали просто обследовать эту лабораторию. Обнаружили на стене ценный психометр, причём отсутствие разницы в показаниях обоих шкал свидетельствовало не о 100 процентной влажности воздуха, а скорее об отсутствии воды в резервуаре, что и подтвердилось при обстоятельном изучении. После лаборатории решили пойти на выход. Но, к нашему удивлению, выхода ни на одном из этажей не оказалось. Около получаса мы в состоянии захватывающего ужаса носились по помещению, пока на сне осенила неожиданная и вместе с тем простейшая разгадка. Здание имеет следующую форму: (рисунок)* Выход имеется в левом отделении. Мы же попали в правое, откуда лишь на втором этаже имелся переход в основное здание, оттуда в левое отделение и... Вобщем, эффектнейше.

В УПК злейше чертили какую-то ерунду, а потом ещё вдобавок обводили тушью. Мне крайне понравилось следующее: вот уже целый год я преспокойно хожу без пропуска (мне его просто не дали), и только сегодня (на предпоследнем в этом году занятии!) некий хмырь, стоящий около двери в УПК, обнаружил сие, и отобрал дневник. Злейшей чертёжнице я так и сказал - мол, делайте, что хотите, а мне наплевать (так сказать). Действительно, дальнейшая судьба дневника меня мало волновала: в будущем году заведу следующий, вот и всё. Просто из подлости не буду получать этот пропуск, к тому же для него нужно сдавать фотографии, а я уже как-то сдал, когда был токарем. Дома по-страшному готовился к сочинению: перечитал учебник, запасся оригиналами (в каждый положив своё сочинение на эту тему, сохранившееся ещё со времён первого написания). Также были написаны планы, после чего рассованы по карманам пиджака. Так что... Завтра будет дело.

В школу пришёл в 8.20. Повели во второй кабинет (алгебры), где мы писали в прошлом году и экзаменационное сочинение, а также экзаменационную работу по алгебре. Сели, как на литературе. Раздали тетради. Сказали, как их подписывать. Затем... Лизавет-Санна извлекла бумажку (торжественность этого момента была нарушена отсутствием пакета, непременно большого, толстого, непременно пергаментного, непременно с большими сургучными печатями и тесёмками (последние были самой большой надеждой)) и... стала читать темы!!!. Сразу скажу: темы были... крайне дешёвенькими!!!! "Один день из жизни Базарова в усадьбе Кирсановых", "Герои народной войны" и "Ради жизни на земле" (или в этом духе), и так, Тургенев, Толстой и по внеклассному чтению. Третью тему я сразу отверг. Полчаса думал, кого взять - Тургенева или Толстого. По Тургеневу у меня был оригинал и даже сочинение (правда, не на ту тему (не на совсем ту)), но по Толстому у меня тоже было сочинение (тоже не на совсем ту тему!), да и я написал его совсем недавно. Так что избрал Толстого. Писал долго- мало сказать, четыре часа!... Написал, сдал... С Физ-ры и Английского отпустили. По пути домой с Максимовым и Кузнецовым изничтожил какую-то кровать (зрелище из приятных). Дома уроков почти не делал, а отлёживался после сочинения.

С превеликой радостью и буйством восприняли сообщение Лизавет-Санны об отмене сочинения по Чехову. Но... будет еще Шекспир, Гёте и отзыв по внеклассному чтению. В 15.00 был дома, делал уроки и к пяти часам пошёл гулять с Кулаковым и Quenshin-ом пошли в комиссионный Там всё было заставлено гробами (и на колёсиках) - суперсистемами соответствующей стоимостью. И всё несут, несут... В 19.00 был на вечере Жванецкого - известного носея, пишущего юмористические рассказы. Он даже не скрывал размера своего носа, вызывающе блестевшего под лампами, а нахально рисуясь, трепался в микрофон и двигал ляжками, и дорисовался до того, что ему прислали записку "Подвинтесь немного влево!". Заседавшие в зале носы яростно ржали (или какие другие); Жванецкий с невероятной скоростью читал и почему-то подмигивал в зал. В основном были шутки типа "Почему эти часы всё время показывают без четверти два?! - Это манометр!", приводившие интеллегенцию в полное исступление. Один товарищ так важно хохотал мне в затылок, что я невольно отдалялся, продвигаясь на край кресла. После окончания вечера, все пошли на выход, употевшие, как после бани; впереди всех нёсся хмырь с двумя магнитофонами и воплем "Записал!!!"... Страшно...

В школе: потрясающим образом получил в году 5 по истории - у меня там было что-то около 8 пятёрок и зловредной ... ... ... пары - и больше ничего! и поставили!... Ввиду необычной жары все перемены проводили на улице. Илюша сбегал за мячом, и мы стали играть в футбол (на перемене после четвёртого урока). Когда по часам наступило время звонка, направились в школу. А навстречу - Лизавет-Санна! Ку-да, говорит, вы идёте. Когда звонок был пять минут назад! А кто же виноват, что в школе часы неправильные! Пошли к кабинету НВП, где должен быть урок. НВП - ушник туда же - звонок был, идите, мол, гуляйте дальше. Словопрения ни к чему не привели. Мы послали НВП-ушника в зад (как говорят у кассы в овощном. Когда кто-то лезет без очереди) и пошли играть дальше... Сорок минут прошли необычайно эффектно, и все были довольны. Кузнецов, единственно присутствовавший из нас на НВП, сказал, что всем поставили "Н" (Н - не был, т.е. всё равно, что по болезни) и задали какую-то дешовку, все в радости пошли домой. Хм.

Сегодня распустился один бутон на ребуции. Это столь знаменательно, столь многозначительно, Что... что... Да будет прочитано между строк, что это за что... Вчера на литературе раздавали (т.е. распространяли) учебники. Все такие толстые и объемистые, они вызывали одновременно благовейный трепет, ужас и интерес. Споры по поводу раздачи (распространению) были долгими и шумными. Но поскольку опыт показывал, что лишних учебников при этом всё равно не получится, то вскоре произошло общее умиротворение, выражавшееся в форме голосования. Жара опять же довольно сильная, но за мячом бежать никто не рискнул. Стояли лишь у забора в сени акации и беседовали. Следующая неделя будет окончательной и завершающей. В понедельник последнее УПК, на практике меня не будет, я демонстративно совершу плевок на пол, взгляну на чертёжницу просветлённым взором и удалюсь...

После уроков ездил с Леньшиным на выставку кактусов. Я вообще думал, что проворонил её - в прошлом году я же ездил на неё 8 мая, но, позвонив, убедился, что она работает до завтра. Доехали на метро до Баррикадной, дошли до зоопарка, а оттуда по мне уже известному неоднократно маршруту (хм...) Подошли к зданию... Открыта!!! Уплатили по 5 копеек, получили билет, тут же его сдали какой-то тёте, и... Углубились... Чего... ... каких только не было! И редкие цветущие большие G-ymnocakycium-ы, и громадные Echinocactus-ы, и скрытые густым покровом волосков и колючек Oreocerevs-ы, и приятнейшие... не поддающиеся описанию Ferocactus -ы с длинными, широкими, вострыми и загнутыми центральными колючками, Melocactus-ы с усеянными цветами цефалиями (термин), Tephrocactus-ы с бумагообразными также изогнутыми колючками, ребуции с прозрачно-блестящими розово-красно-алыми цветами (как у меня... у меня, впрочем, по известной причине для меня приятнее...) редчайше Ariocarpus-ы и Roseocactus-ы, Lophophor-ы, из которых самогон делают (имеются в виду местные жители), многочислен- ные прививки - Espostoa, Mamilleria, Frailea, Neochlenia, ... на Selenicereus-е, Peireskiopsis-е. Был даже нигде ранее мной не виденный Glandilicactus... Даже наличие носов, сновавших по залам с подозрительными саквояжами, не могли умалить восторга, с коим я двигался вдоль аквариумов. Выставленные также книги были следующими: Das Kakteen lexikon 1980 - что у меня, далее ещё одна на немецком - тоже Dackebers; далее Walter Haage - почему-то на венгерском, несколько на русском - средней величины. журнал "Цветоводство" и открытки. Моего walter-а Haage почему-то не было. Ходили ещё посмотреть распродажу - но это была уже материальная, непривлекательная и неинтересная (если не отрицательная) сторона, и на ней мы не останавливались, лицезрев лишь сгрудившихся у прилавка чьи-то шевелящиеся зады. В музей решили не ходить из-за недостатка времени. На обратном пути выдули кваса и пошли плутать в лабиринтах домов (это для меня плутать, Quenshin-то здесь всё знает). Были в "Дружбе", изучали книги; видели того же Haage - под прилавком штук двадцать. Далее ходили в некий магазин (вроде бы на улице Качалова) (где 15/V-81 г. "изучали зарубежную литературу"), где так же смотрели что-либо. Я нашёл английский журнал, где в числе других фотографий были и кактусы. Но стоит, простите, 5 рэ - за что?!!! При нас сдавали убийственные книги - две размером... 40х30х30 см (...) (т.е. форматом с географический атлас и высотой ещё с длину учебника литературы...) - Некие Webater-ы 1926 года издания. Затем ходили ещё. Я купил булку и книгу, необходимую по черчению (это было возле "Дружбы"). Булку съел, а на книгу и смотреть не мог - настолько мне это черчение заманало (иначе и не выразишься).

Утром в основном готовил уроки - многочисленные конспекты, билеты, таблицы, а также практикум по физике и реферат по ненавистному УПК. Учиться мало-помалу кончаем - по физике, вот, в частности, практикум - лабораторные работы; по алгебре просто решаем примеры, по химии пишем билеты и т.д. Лишь по истории, геометрии, отчасти по географии и литературе ещё не закончили программу... По физике из работ получилась 44,900 %! С рефератом особо не мучился - накатал кой-чего, да тушью ещё намулевал малость. Сделав уроки, долго и бесцельно копался в серванте. После этого был осуществлён моцион по магазинам. Участвовал в поносовщине (подходящее название) за молоком, обрёл необходимое количество пакетов и потом рассчитывался с кассиршей; безуспешно пытавшейся меня обмануть. Вечером читал и смотрел телевизор.

В УПК ехал с радостью - наконец, последний день. Пропуск не спрашивали, и я поднялся наверх (кабинет на пятом этаже). Злейшая чертёжница решила, коварной подлостью сгорая и глаз прищуря осьминожий, устроить зачёт. Стала вызывать и давать билеты. Мы с Quenshin-ым сидели и болтали - мол всё равно после сдачи заставит до конца сидеть. Через час-два после начала вдруг ворвались какие-то тёти и стали нюхать воздух. Понюхав и посовещавшись, они втащили какие-то металлические ящики с трубками и проводами, поставили их на стол и начали тянуть провода. Найдя розетку, включили туда приборы, а те начали надрывно гудеть, и в специальных пробирках что-то запузырилось (в смысле не запузырилось (ударение*) (это-то само собой), а запузырилось (ударение*)). Говорят, от паркета воняет, вот они и очищают. В конце концов я сдал дешевейший вопрос, получил (несмотря на каверзную сущность вопросов, задавашихся с явной целью меня смутить и засыпать) пять и отправился с Quenshin-ом домой. Там писал о!-оотзыв...

В школе после второго урока кто-то подал ценную мысль: "Пошли, чтоли, мячик попузырим (ударение*)!" (как можно заметить, глагол пузырить (ударение*) (и родственный с ним запузырить (ударение*)) имеет уйму разнообразных и как нельзя более точно отражающих ситуацию значений). Мячика не было, поэтому пошли за ним к Феде. Пока мы шли (Федя живёт в соседнем со школой доме), Витя уже успел сбегать за насосом, Так что всё было готово за пять минут. Возле школы ценнейше играли в волейбол, а затем - в ценную игру - "в слона". Разделились на две группы: одна встала соответствующим образом (нагнувшись и держась друг за друга), а вторая - разбегаясь, прыгала на первую. Образовывалась двухэтажная куча, должна пройти определённое расстояние. Как правило, пройти даже несколько шагов не удавалось, и куча разваливалась. Тот эффект, с которым последнее происходило, и был целью этой игры... Так вышли и на следующей перемене, так же "пузырили", а поскольку перемена оказалась очень короткой, то поиграли ещё в кабинете истории, пока историчка не пришла. После истории, оказалось, что Физ-ры не будет. Мы выскочили на улицу и в радости завопили. Разыгрались было в волейбол, но подошёл НВП-ушник и предложил разгрузить какую-то машину с партами. Я, Витя и Кулаков сразу залезли в машину и стали выгружать. Двигая парты, старались делать побольше шума и в подходящей ситуации дружно вопили "О!!! Рука!!!" или "О!!! Нога!!!". После разгрузки ещё поиграли, а потом пошли на английский... Только идя домой после школы я понял, что этот английский был последним в этом году...

Учебный день прошёл также напряжённо, как и вчера. Снова играли в волейбол и в слона. Особенно ожесточённо это происходило перед литературой. На Литературе беседовали о книге, по которой я писал отзыв. Дешовка, как обычно. Выяснилось также, что мне поставили 4 и 4 за то сочинение в прошлый вторник. большое достижение. На Физ-ре метали гранаты (700-граммовые) и бегали 100 и 200 метров. Вечером гулял с Кулаковым. Зашли за Quenahin-ым, затем за Витей, и, имея в наличии мяч, найденный мной на полатях. На газоне возле Витиного дома начали большую игру. Долбили по-страшному, газон оглашался такими истошными криками, что прохожие оглядывались. Проходил ОРОНО, мы втянули в игру и его, подолбив ещё с полчаса. Из разговора выяснилось, что в его школе нездоровая, но его устраивающая атмосфера. Вечером (в 19.55) смотрел ценное кино про пограничников первых лет советской власти. Неслучайно роль переходивших границу злодеев отвадилась полякам...

Убийство!!! Хмарь!!! Муть!!! Три дня осталось. ОООАААААА-ААА!!! (Жутким голосом) Спасите - помогите! Помогите - Спасите!! О-ёёёёёёй!!! (как выражал свои мысли Винни Пух, застряв в норе у Кролика). "Это потому что у кого-то слишком узкие двери! - Нет, это потому сто кто-то слифком много ест!" - отпарировал Кролик... Тем не менее, в субботу кончаем. Снова играли в волейбол, на геометрии писали наивно - трогательную завершающую работу. Литературы не было, вместо неё писали... то есть что писали?! Вместо литературы было НВП. Часа в четыре бродил с Кулаковым. Купили молока, далее Кулаков подговорил меня купить мороженое - оно оказалось дешевейшим и приторным - невкусным. Бродя дальше, нашли полезнейшую штуку, вроде полки для сушки тарелок. Буду на ней расставлять горшки с какими-то имеющимися у меня лопухами - не совсем (и даже вообще) лопухами, а называется крапивка заполярная - тропическое, кстати, растение. Вечером же смотрел снова то кино, что и вчера - следующую серию. Там злодеи, переодевшись в нашу форму, полезли через границу, а наши с пулемётами засели в стогах и тех злодеев поджидали. И кэ-эк начали стрелять, аж за минуту добрую сотню злодеев перебили... Ценнейшее кино.

Наконец, впервые чуть ли не за целый месяц, я имею и использую здесь возможность писать о дне в тот же день - выдалось время и настроение. Чтобы организовать наименьший отрыв от событий, я даже записывал поменьше - не больше двух страниц (разумеется, при описании наиболее ответственных моментов допускались и исключения). Но теперь время наконец выдалось. В школе - на НВП при довольно смутных оценках 3335235 (...) поставили 4. Вместо географии (последней географии!!!...) таскали какие-то парты в актовый зал, где должны будут писаться экзаменационные работы. Обещали, что литературы (...) не будет!!! (И, стало быть и Гамлета! и Фауста!) Да, вначале второго урока записывали книги к 10 классу. Я подсчитал 45 наименований!!! Обалдеть! C партами покончили минут за пятнадцать и пошли гулять. Жара делала почти невозможным даже волейбол - 27° в тени! Шатались вокруг школы, делать ничего не хотелось. Решили сходить за квасом. Витя с Quenshin-ым хлебанули по поллитра, все же остальные ограничились "маленькой". Тут прибежали Андреев и Смирнов с сообщением, что вместо литературы будет история, а шестого не будет. Спешно понеслись, по дороге возле помойки увидели кучу пластинок с многочисленными Магомаевыми и др., схватили их и по дороге раскидали. В школу попали со звонком. На истории писали сложный план, который только так назывался, а на самом деле был дешёвкой. Затем была физика. Все сидели в корридоре и ожидали, пока их вызовут отчитываться за проделанные работы практикума. Меня вызвали вторым, физик ничего не спрашивал, поставил 4 и сказал "В будущем году - старайся!". Неизвестно, на что намекал, но я мало об этом думал, выскочил на улицу и присоединился к играющим в волейбол. После звонка с четвёртого урока с Кулаковым пошёл в столовую, но там сказали, что питание было после третьего урока. Я стал возмущаться, но это ничего не дало - повара были отъевшиеся и твердолобые. Собрались уж уходить, но тут появилась небезызвестная Елена Ефимовна и, дав нам полтинник, сказала: "Купите себе что-нибудь. После рассчитаемся". Естественно, рассчитываться мы не пожелали, а вернули полтинник и двинулись к лицемерным поварам, которые увидели такое расположение учителя и уже накладывали нам по две горячие сосиски. Сосиски были употреблены с чавканьем и запиты компотом; предстоял последний урок - геометрия. Как известно, последнего урока в предпоследний день никогда не бывает, и действительно: Александра Матвеевна порассуждала минут пятнадцать, поздравила нас и отпустила. На улице с час играли опять же в волейбол, а окончательно употев, разошлись. Дома долго отдыхал.

Итак, последний день. Придя в школу в 9.00, я увидел Витю с мячом. Минут десять играли вдвоём, пока не появились Илюша, Кулаков, Смирнов, Андреев и Кузнецов. Играли ценно до 9.25, когда прозвенел звонок на второй урок, мы пошли в кабинет Биологии. Но... Кабинет был совершенно пуст, ведь парты и стулья вчера отнесли в актовый зал... Поэтому там тоже стали играть в волейбол. Пришла биологичка, прочитала оценки за к/р, написанную на прошлом уроке. После этого всех послали в актовый зал для наведения там порядка. Никто туда, конечно, не пошёл. Снова, немного поиграли и решили вдруг найти Лизавет-Санну и сдать ей дневники. Искали долго, но потом вспомнили, что она на педсовете. По дороге на улицу я захватил стул и сел в тенёчек под кустом. Меж тем все устроили футбол. Мне предложили стать штангой. И вот я сел штангой и начал писать сие. Периодически под дружные вопли обеих команд я отбивал катящийся в ворота мяч, да окликал разошедшегося Романова, который путался в собственных ногах и ревел на всю площадку. Команда, на воротах которой я сидел, забивала голы один за другим, крики радости и возмущения (возмущение также от радости) всё усиливались, пока Романов вдруг не споткнулся и не сообщил, что вывихнул ногу. Его принесли к моему стулу и стали хором успокаивать; предлагали также подёргать за ногу, но тот не согласился, вскочил и направился в школу. После такого непредвиденного происшествия все пошли также в школу. Я остался, но через несколько минут услышал из окна 17-го кабинета (литературы) голос Кулакова, сообщившего, что будет литература. Я тоже пришёл в 17 кабинет и сел на своё место, продолжив вот это, писать. Лизавет-Санна сказала, что нужно таскать парты и мыть кабинет... -Это всё я писал в школе. Да, последний день был одновременно радостным и, как это обычно об этом говорят, грустным. Грустным он был пожалуй даже в большей степени: об этом свидетельствует то, что второй, последний цветок на ребуции увял именно сегодня...

Завтра уже лето... Дубы!!! Носеи!!! Осязайте!!! Утром переводил инструкцию компактного магнитофона "Meridia", столь неожиданное появление коего ещё долго будет волновать умы потомков, а также и некоторых современников (последний намёк не столь многозначителен, как может показаться сначала). Что касается же истинной сущности глубины знания дела, с которой был поставлен этот вопрос, то однозначный ответ о его истоках и тайном умысле можно получить лишь в результате досконального и полного, охватывающего все периоды его формирования в недрах складок серого вещества, а также аналитического изучения всех причин, событий и общих направлений мысли, в результате которых... столь смутное предложение могло быть составлено. Запутался... Вот уж дуб, так дуб!!! Впрочем, как очевидно так же не без умысла. М-да, дуб... И не только дуб, а что и поразительно, в добавок ещё и хмырь, ибо-ибо! Только хмырь мог так неумело это оформить. Авторы инструкции также не скупились на вводные слова, поэтому перевод занял два часа. Далее я немного поупражнялся с самим собой в заговаривании зубов на свободной кассете и по методу, продемонстрированному Мартышкой в обращении с очками, всунув в ухо микро-наушник, обладавший к тому же поразительной возможностью использоваться как микрофон, послушал Челентано. Наушник всё время вываливался, видимо, моё ухо было слишком нетренированным для его удержания. В неестественной позе с перекошенной от страха сделать неловкое движение физиономией в обращении с современным новшеством техники я был похож на того провинциала, которому впервые был предложен фирменный коктейль и который по незнанию проглотил находившийся в нём лёд. Осуществлённый далее поход в лес имел своё четырёхчасовое освежающее значение. Вечером были гости. Хотя в большинстве своём они были людьми порядочными и непьющими, за время своего пребывания они опустошили две фирменные бутыли (впрочем, начатые ещё при прошлых гостях). Неожиданным образом подвалил без приглашения тот товарищ (тоже однако, хороший), который в прошлом году столь навязчиво предлагал нам списать Высоцкого. Тут пиршество достигло своего апогея... начали раздаваться изречения, подобные "Ну за что бы ещё выпить?! Но как я уже замечал, люди собрались порядочные, и не только не дошло до выяснения отношений, но даже ничего не разбили... Часов в десять все выкатились на улицу, причём дядя Серёжа (как тот тип просил себя называть (т.е. не тип, а товарищ)) забыл у нас на галошнице мешок каких-то деталей. А это повод для нового посещения...