Долго сидел на пляже, читая "... поэму" Макаренко. Вокруг разлеглись на подстилках, полотенцах, надувных матрацах и просто на песке отдыхающие. Изредка они с кряхтением и не открывая глаз переворачивались, сонно мотали головами, что-то бормотали и снова замирали. Кое-кто пользовался услугами расположившейся под большим зонтом гражданки, окружённой ящиками с водой и печеньем. Она тоже изнывала, но держалась. Многие шарили под сложенными штанами и полотенцами, ловили Польшу на скрытые там радиоприёмники и изредка переговаривались друг с другом, типа: "Ну?... - Э?... - В море пойдёшь?... - (со всей душой и из последних сил) - Не..." Вода 11°, и в ней почти никого нет. Пляж умирает, тень только под деревьями, и там лишь о чём-то более или менее оживлённо спорят и режутся в карты. На улицах никого нет. Дома жара даже при открытых окнах, но в тени ещё ничего. Обалдевшие жирные мухи влетают, носятся и бьются не только об стёкла, но и об стены и потолок. Кактусы мои стоят в прозрачной пластмассовой коробке на наружном подоконнике у входной двери: у них жарко и приятно. Только два листка Rhipsalis-а, позаимствованные на почте, стоят вне коробки, так как в ней не помещаются: они покрыты салфеткой от солнца. Хозяйская собака Jim (имя) ошалело носится по двору с наполовину изгрызенной игрушечной лейкой и не знает, куда ей приткнуться. Благо, наверх Jim забраться не рискует, ибо лестница необычайно крутая, и обратно он может спуститься на своих коротких лапах разве что кувырком, что его не удовлетворяет. Поэтому он смотрит на всех грустными большими влажными глазами, и это даже вызывает сожаление (описанное относится к жаркому дню вообще, а сегодня я просто целый день читал полезного Макаренко). >>