Удивительный день. Ввиду поднявшейся шумихи вокруг шкафа необходимым сделалось привести его в товарный вид, а именно, вставить стекло. Со стеклом проблемы не было - на ИВП некоторых, в том числе и меня, просили таскать кое-что из актового зала, и там было много стёкол. Эпопея начиналась. Кулаков, Федя и я отправились и утащили из физкультурного (простите, а не из актового) зала обрезок надлежащей величины. Это было легко осуществить, так как все строители забивали козла в кинокабинете. Но где взять стеклорез? Стали караулить Щедрого, находившегося в столовой. Ждали минут пятнадцать и почти отчаялись, как вдруг мимо прошёл школьный стекольщик дядя Гриша. "Вот!" - - подумали мы, но замялись, так как не знали его отчества. Тем временем дядя Гриша прошёл наверх. Мы его догнали и уж собирались просить, как он обернулся, ни слова не говоря дал нам клещи и отвёртку и предложил отвернуть держатели, на которых некогда держалась раковина. "А вы дайте нам стеклорез!" - контратаковали мы. - Что, говорит, нужно вставить стекло? Я сам вам вставлю. - Это явилось верхом радости. Мощные удары ног - и держатели отлетели без всяких отвёрток. - И ещё - сказал дядя Гриша - возьмите в зале рейки и принесите их мне... Тут он замялся. Всё было ясно. Ему нужны были рейки, но его заметят, когда он утащит их у строителей, а на нас никто внимания не обратит. Схватив действительно оказавшиеся рейки, мы бросились бежать. По дороге попался Щедрый. Как изменилось его лицо, когда он увидел рейки! "Откуда..." - успел проговорить с жадностью он, но мы уже сдали рейки по назначению. "Услюга за услюгу" - сказал с южным прононсом дядя Гриша и вставил стекло. Пришедшая Зай-Санна очень обрадовалась, когда мы ей сказали, что шкаф теперь "вдвое лучше прежнего" (см. помнится, Тургенев) и отметила, что не могла добиться от Гриши стёкол уже несколько лет. Ещё бы, не могла же она красть для него рейки! - И, - продолжила Зай Санна, - неплохо было бы вставить стекло и во второй шкаф. Чтож, принесли ещё стекло, и мы с Федей пошли ко мне домой за стеклорезом - приставать к стекольщику сделалось как-то неудобно. Федя от радости так прыгнул внизу через скамейку, что немного "навернулся" и еле дошёл. Стекло вставили, Федя взял нужные и давно замеченные им аппараты для неоновых лампочек, я также прихватил один, и мы пошли наконец домой. Возле зубоврачебной лечебницы лежал пакет с пятью килограммами какого-то полировочного порошка - чтож, я от радости подхватил и его. Вечером ездил в Большой театр на некие одноактные балеты. Здание, конечно, привлекательное, огромный барабан в оркестре сразу привлёк моё внимание, и когда в него били, я наслаждался. На сцене "амуры, черти, змеи", пятиметровые куски тины, свисающие с потолка в виде декорации, огромные колонки под потолком - кто здесь будет обращать внимание на хмыря, жующего яблоко на балконе второго яруса место № 18 с левой стороны, который хотя и "двойной лорнет скосясь наводит на лож незнакомых" шейхов в национальных костюмах и иных товарищей с контрамарками, но втайне завидует им, хотя и сам занимает неплохое место... Прямо надо мной в стене было проделано окно, из темноты которого кто-то загробным голосом вещал в микрофон: "Положение двенадцать!" - видимо, распорядитель. "Пятнадцатая пошла!" - сообщал он голосом того чувака, который в одной песне говорит в телефонную трубку: "I'm from sindicat. I'm going kill you". В общем, полезно. >>