Шестичасовое сочинение. Все столпились, шутили и беседовали, потом вдруг неожиданно что-то вспоминали и судорожно ощупывали свои портфели, набитые текстами и в ещё большей мере - рукописными и печатными листами сочинений. Я тоже основательно подзапасся, рассчитывая на возможность любого подвоха. Впрочем, темы действительно были по гоголю и горькому. Но, хотя я очень уважаю гоголя и могу хоть сейчас чего-нибудь процитировать (по крайней мере, пересказать), тему "Русский народ в поэме" взять не решился и предпочёл "Мать революционера". Долго я обдумывал, но под конец понял, что без печатных материалов (или записей в МИРЭА) никак не обойтись. Не успел я достать "Тетвадь" (от Вадь), как вдруг до того благополучно сидевшая у окошка Зай Санна поднялась и отняла у Кулакова такую же тетрадь, пригрозив выгнать. Я сидел, ни жив, ни мёртв. Уже не был рад, что вообще эту идиотскую тетрадь достал, но постепенно освоился, списал планчик и начал развивать. Все между тем обложились критикой, сочинениями, всякими листами и преспокойно сдували. Витя даже извлёк убийственный том с размерами 5*20*25 см (у меня такой же с Островским). Сидевший рядом со мной Фёкла очень обрадовался, когда по ряду прислали печать для проштамповки листов в работах, и до того раздизайнировался на промокашке, что его чуть не выгнали, а печать отняли (промокашка в коллекции). В общем, Смирнов потихоньку рассказывал анекдоты, остальные зачитывали смешные места в своих сочинениях, и через шесть часов многие, в том числе и я, сдали работы и ушли (некоторые остались дописывать). Дома испытывал двигатели, принесённые вчера. К одному из них даже была прикручена проволокой инструкция (теперь находится в коллекции), так что полностью в натуре и работает. Но в 17.00... выздоровевший Андрюша давно уже предлагал пойти ТУДА и отвернуть остальные электромоторы, которые он хотел приспособить на даче под фрезерный станок. И вот сейчас мы вдвоём сговорились, запаслись инструментами и пошли. Подходим - а там кто-то ходит, стучит и вообще, не вызывает доверия. Тогда мы обошли вокруг стройки и подкрались с противоположной стороны. По помещении с криками носились дети, видимо, представляли из себя действующих мафиози. Действительно, поле деятельности для всяких погромов там представлялось обширное. Примерное расположение бараков: (рисунок)* Множество комнат, коридоров, переходов и пр. не показано для упрощения, объяснение знаков - по ходу повествования. Итак, подошли мы со стороны общежития и смело углубились. Вынули инструменты и сходу отвернули вентилятор под крышей. Затем стали обследовать дальше. В одном из переходов обнаружили картофелечистку (на плане (знак)*) Из неё также удалось вывинтить ценный совершенно новый большой двигатель. Тут я вспомнил о том аппарате с кнопками и ручками. Долго ходили по комнатам, но я совсем забыл, какую дверь следует открыть и каким коридором пройти. Хорошо, что удалось случайно наткнуться на этот Аппарат. Он оказался хлеборезкой и причем полезнейшей - мало того, что с двигателем, но и с разными хитрыми приспособлениями и устройствами. Обосновавшись в комнате, обозначенной на плане (знак)* (в отличие от электрических плит, обозначенных (знак)* и холодильников - (знак)* (вчера я разбирал плиту и холодильник со стрелками)), мы стали разбирать хлеборезку. Из неё было вынуто: гильотина на ручном приводе! (диск (знак)* 40 см - которым режется хлеб - с цепной передачей, ускоряющей вращение в особом механизме, и с большой рукояткой). Вилочный захват! (типа средневекового орудия пытки: отводится на пружине и опускается, если под вилку что-нибудь подложить, то вонзится) наконец, винт m=10 кг автоматического хода, который я взял, исключительно обрадованный его размерами (полметра в длину и 3 сантиметра в диаметре) и приятным внешним видом. ...Очнулись от очарования всем увиденным и отвёрнутым часов в восемь вечера. Встал вопрос: как нести три двигателя по пятнадцать килограммов, гильотину килограммов в десять, винт, захват и кучу винтов, гаег и прочих деталей? В принесённую мной авоську положили один двигатель в капроновую сумку с инструментами тоже положили было двигатель, но сразу оторвали обе ручки (не сразу, а метрах в ста от бараков). Наши возможности исчерпывались тем мужицким, посконным и тамбовским мешком, который валялся возле картофелечистки и который мы сразу же приметили. Но унести даже вдвоём мешок, набитый железом, не удалось. Тогда я сходил за рюкзаками, немного опасаясь за Андрюшу, оставшегося посреди чистого поля, сидящего на мешке, и могущего претерпеть всяческие неприятности от прохожих, бродячих спартаковцев и пр. Правда, Андрюша был вооружён гильотиной на ручном приводе, пружинной хваталкой и острой вилкой, а, главное десятикилограммовым винтом, но всё равно. Но, однако, всё обошлось. Один двигатель (из хлеборезки), гильотину и вилку взял я, а остальное - Андрюша. "Если ещё раз принесёшь..."- сказали мне родители, умышленно не оканчивая фразы. "Тащи, тащи что можешь, пока плохо лежит!" - говорит мне внутренний голос, являющийся злостным порождением несознательности, вредоносности и пр. >>