Hit! Сегодня - выпускной вечер. Погода крайне несоответствующая, просто плохая погода. Моросящий дождь, пакостная слякоть. 15-ти градусная температура. При том ветер. Бедная оса сидит голодная, холодная и грустная, даже раздражённая. Иногда мне удается поймать муравья, его я сразу несу и предъявляю. Но одними тощими муравьями не насытишься, а мухи попрятались и не появляются. С утра я долго ходил по улице, выискивая каких-нибудь букашек, но кроме прытких короедов - жужелиц и червяков ничего не попадались. Дома с ужасом наблюдал, как отчаявшаяся оса с трудом выбралась из складки ворсистого линолеума и... полетела! Её сносило ветром и бросало на землю, в мокрые заросли всяких кустов; она видимо, сразу поняла, что поймать никого не удастся. Оса полетела обратно, но её каждый раз проносило ветром мимо балкона. Я уж не знал, что и делать. Оса села и довольно долго отдыхала на выступ балкона второго этажа, если бы обитатели его что-нибудь ей причинили, я бы, право, бросил в них напильник или отвёртку. К собственному счастью, соседи хоть и копошились там, чем-то стуча, но осу не заметили. Выждав момент затишья, оса немедленно заработала крыльями и обессиленно плюхнулась на выступ линолеума. Но ведь она может решиться полететь снова и пропасть! Я взял стакан, положил на дно несколько жучков, пойманных на кухне, сверху на пористой крышке подвесил гнездо и посадил туда осу. Она не отреагировала. Тогда я внёс стакан в комнату и стал готовиться к вечеру (тут немного нарушена хронология: осу я принёс домой около 18.00, а днём чинил тотошин фотоаппарат). В 21.00 я был в школе в костюме, длинных дипломатических ботинках и при галстуке. Все расположились в актовом зале, где большое скопление стульев подтверждало торжественную сущность задуманного мероприятия. На трибуне (т.е. сцене) находились все учителя (не было только Щедрого). Когда в зале всё успокоилось и затихло, Валентина Фёдоровна толкнула небольшую речь, упомянув в ней и общие заслуги, и ряд известных тезисов, и 26 съезд КПСС, после чего торжественно стала вызывать всех по очереди и вручать аттестаты, а также грамоты и значки ГТО. Леньшин комментировал, Говоров смеялся и ко всем обращался, остальные хлопали и ожидали своей очереди. Мне тоже дали две какие-то грамоты, одна, говорят, очень ценная, министерская ("тоже": имеется ввиду, всем давали, даже по НВП и Биологии...) В моих грамотах упомянуты "крупные успехи" и... "примерное поведение"! Потрясающе. Леньшин брал у всех аттестаты и скрупулёзно их исследовал. Сначала - т.е. давно - пятёрочных аттестатов ожидалось всего 3-4, и это служило известным стимулом и предметом гордости нашего Pue. Но теперь вдруг оказалось, что пятёрки оторвали чуть ли не каждый третий - даже Кулаков, я и пр. Но это, конечно, не снижает радости многих. После аттестатов высказывались желающие и наша Елизавета Александровна, которая в отличии от Валентины Фёдоровны, говорила без бумажки, но не менее выразительно. Она дала краткие отзывы о некоторых, весьма лестные и пожелала всего самого самого. Мне приписали что-то типа разносторонности интересов и вспомнили некую лекцию о кактусах, которую я прочёл в нашем классе - кажется в 8 "Б". Затем выступил ни с того, ни с сего посланец института проблем управления, тоже много всего желавший, но унизившийся под конец до дешёвой агитации. После этого всех попросили в соседний, физкультурный зал на праздничный закусон (или ужин, но это звучит по-обывательски). Выпускники преследовали в зал, а родители, которых было раза в два больше, немного потолкались и ушли. Мы сели у окна в составе: Романов, Лёлик, Андрюша, Илюша, Смирнов и я. Романов достал бутылочку спиртного и, замаскировавшись за вазой с салфетками, стал её открывать. Нужно отметить, что некоторые наши любители употребляют все от коньяка до гидролизного спирта, так что нельзя обвинять Романова (и прочих) в этой маленькой слабости. Осушив 100-граммовый сосуд, на пару с Лёликом, Романов повеселел и начал активно закусывать. Вскоре он достал вторую бутылку (это производилось не так просто: Романов пришёл в жилете, и карманов у него там не было, поэтому бутылки пронёс Кулаков: сидящий за соседним столом. Я периодически к нему ходил и забирал ёмкости, тайно передавая их Романову). Открыть её не удалось, поэтому пришлось проковырять в крышке отверстие и капать, как из капельницы пополам с толчёной пробкой. Впрочем, это такая мелочь, что никто не обратил внимания. Из еды было: колбаса, ветчина, овощи, апельсины, бананы (по одному на человека), конфеты, джем в жестянках и сок 2-х сортов. Было также много пирожных, но их почти не ели. Антон собирался сделать бизнес на бутылках, собирал их и выкидывал в окно. Мы ему деятельно помогали. После того, как всё, что могли съесть было съедено и чуваки, приехавшие из геологоразведочного института, монтировали в физкультурном... то бишь в актовом зале свои колонки и магнитофоны, мы с Кулаковым решили любыми средствами выбраться домой, чтобы сменить костюмы на будничные одеяния, в которых можно без ущерба протанцевать на дискотеке с 12 ночи до 4 утра. Однако у дверей стояли милиционеры и никого не пропускали. Кроме того, через некоторое время они закрыли вход на ключ и ушли подкрепляться в физкультурный зал, после чего, казалось, все шансы покинуть школу были на нуле. Однако кроме дверей имелись еще, естественно, и окна. Мы выбрали одно окно в тёмной части коридора между зданиями (оно, кстати, уже служило выходом некоторым друзьям, и было распахнуто). Выпрыгнув наружу, мы спешно понеслись по домам, где и осуществили акт переодевания. Обратно удалось проникнуть через главный вход. Дискотека, как уже сказано, проводилась вплоть до 4-х утра. Когда все основательно заманались и большей частью сидели вдоль стен и в разнообразных положениях, наконец, приехали автобусы, в них все разместились и отправились в рейс по Москве. Я сидел на первом сидении вместе с Зай-Санной и смотрел в окно; сзади весёлая компания во главе с Фёклой пела частушки и разные песни, типа: "Те-ща моя! Ласкова-я!" У завода Михельсона возложили цветы к памятнику В.И. Ленина и от холода забрались обратно в автобусы. Далее посетили смотровую площадку, где присоединились к другим толпам выпускников, созерцали вид с Ленинских гор и тоже пели и даже плясали... Вскоре вернулись в школу и получали характеристики в трёх экземплярах, которые почему-то датировались тридцать вторым годом. В семь с чем-то, или немного раньше все расстались. Я пришёл домой и лёг спать. >>