1.01.1983. День начался в 15.00, что свидетельствовало о значительности утренне-ночного празненства. Не было никакого настроения повторять графику, к тому же стало смеркаться, и скоро опять ложиться спать. Поэтому взял купленный недавно пакет, наполненный коричневыми кусочками под названием "Костный клей" и приступил к ящику. Кусочки по инструкции пролежали три часа в воде (точнее, все двенадцать или даже целые сутки), набухли и стали издавать такой запах, что я вряд ли бы с ними связался, если бы не приятная мысль о сундуке. Расплавив гранулы, склеил стенки собственно сундука и раму крышки.

Мне опасно связываться с предметами имеющими определённый интерес - если уж я к ним проникнусь какой-то мыслью, то не остановлюсь, пока или не сломаю окончательно и бесповоротно, или осуществлю. Это, возможно, и не столь вредно само по себе, но во время экзаменов - сомнительно. В гостях у бабушки Муси беседовал с необычайным специалистом в области деревообработки Петром Ивановичем. Пётр Иванович наряду с массовыми напутствиями пространной инструкцией передал мне банку мебельного клея и четыре куска фирменной шкурки. От бабушки я персонально получил бутыль лака тёмного цвета и со специфическим запахом. Это означает новый виток сундукомании.

Просмотрев наконец вопросы по графике, я убедился, что врядли стоит их опасаться, хотя и начал усиленно повторять. Недаром же, по крайней мере, я потратил столько времени в глупом и безнадёжном УПК, призванном служить внедрению пролетарской идеологии в души молодого поколения. Не знаю, насколько оно в этом преуспело, но я по части указанной идеологии не очень обогатился, а вот в отношении черчения, едва ли не вдвойне не понравившегося - кажется, что-то есть. Пожинать же плоды, как говорится, буду послезавтра - как институтского посева, так и УПК.

Главным событием дня, кроме повторения графики, явилась поломка выключателя в коридоре, функционировавшего там бессменно со дня построения этого дома строителями. Видимо, крупными разгильдяями и пропойцами, исторический выключатель был отделён и надлежаще осмотрен. Оказалось, что починить его совершенно нельзя, так как все его составные части перетёрлись и присутствовали внутри в раздельном виде вместе с не менее исторической пылью, от долгого скапливания приобрётшую "четвертичную структуру - типа войлока. Пришлось выключатель заменить

УУУ... Графика предстала стеной на пути дальнейшего продвижения, которую нужно было сокрушить мощным тараном знаний. Согласуясь с этим положением, я в 9.30 получил задание и засел его выполнять. Не то что бы задачи являли непомерную сложность, просто из опасений что-нибудь пропустить - это наиболее распространённая ошибка - кончить удалось только когда уже начали спрашивать. Теория вообще не имела аналогов по простоте, и я вскоре присоединился к отвечающим. И - о злость! - у меня сразу же нашли две ошибки... Шансы снизились вдвое. Я приуныл. Стали задавать дополнительные вопросы. В голове всё перемешалось, и вместо удара тараном я лишь бросал какие-то мелкие камни, да и те часто не туда, куда надо. Наконец дали последнюю решающую задачу. Полнейший крах! Я не только видел её в первый раз, но и не знал, как делать! Время, однако, ещё оставалось. Я бился над задачей, а она упорно не получалась. В клетках активно шли биохимические реакции, выделялась энергия, полностью поступившая на решение. Энергии было так много, что я даже вспотел, но о спасительном методе замены плоскостей проекции вспомнил за минуту до того, как всё было бы кончено. Но я всё-таки успел! Хотя, впрочем, и немало сомневался. Рыжова, ведшая у нас лекции, подошла поступью экзаменатора, готового на самое неприятное. "Ну как?" - "вот..." - говорю, и приступаю к пространному объяснению, цель которого - или запутать, или по крайней мере оттянуть страшную развязку. Однако объяснение было прервано в самом начале. "Вот это точка принадлежит этой прямой?" - раздался риторический вопрос?. "да! да! Безусловно!" - воскликнул я, чувствуя, что наконец попал в точку. И впрямь! Пока заполнялась зачётка, я не знал, что мне ставят - точнее знал, но с точностью 4 (знак)* 1. И апогей выработки энергии пал именно на эти мгновения. Они - наиболее приятные, захватывающие во всём экзамене. Мне поставили пять, но я продолжаю опасаться, не ошибка ли вкралась и ввела меня в радостное заблуждение?

Совпадением основной проблемы (имеется ввиду не общая, а частная проблема) мысли вновь обратились к более мелким проблемам, например, к сундуку. Теперь он таков - стенки, к ним на петлях присоединена рама крышки - и всё. На днях решился купить пилу, нашёл три куска многослойной фанеры, и условия, необходимые для продолжения работы, как говорится, сложились. Я отпилил кусок фанеры для дна, отработал до соответствующей гладкости и приклеил мебельным клеем, а вдобавок укрепил восемью пятисантиметровыми шурупами. Сундук, видимо, будет похож на сейф, или в крайнем случае, его не удастся так просто открыть.

Отпилил другой кусок фанеры, срезал стороны так, что в любом сечении, перпендикулярном плоскости, получается трапеция, подогнал по размерам - и - крышка! Намазал надлежащее клеем, с волнением соединил... и заметил, что груз из 32 килограммов, присутствующих в виде гирь, недостаточен для равномерного приклеивания. Бросился искать по квартире груз. Перебрал все варианты, и в конце концов остановился на следующем: с одной стороны придавил своим письменным столом, а с другой - приёмником "Рига-10", который специально пришлось тащить из другой комнаты. Сверху вдобавок распределил гири, утюг, наковальню и некоторое время сидел сам, ставя ящик в такие условия, что он не мог не засохнуть. Параллельно указанные меры служили хорошей рекламой. Кажется, ящик выдержал бы и вдвое больше. Когда я вечером разобрал баррикаду под настойчивыми требованиями родителей, то увидел, что всё в натуре, правда, немного криво, но на доли миллиметра и незначительно. "В довершенье чуда" растопил костный клей и залил им все щели так, что ящик треснет скорее в середине стенки, чем на стыках.

Открытия вокруг ящика следует одно за другим. Я долго исследовал два непонятные факта - вторая пружина, прикреплённая к первой, не играла никакой роли в работе механизма; замок при открывании и закрывании издавал мелодичный звон - но никак не догадывался эти факты сопоставить. Резонаторная пружина! Сия мысль подвергла меня в исступление, я долго щелкал замком, буйно восхищался и едва не прыгал по комнате. ...Основное сделано. Остаётся прошкурить и отлакировать. Надо сберечь единственный и бесценный ключ, потому что если меня угораздит его потерять, придется совершать взлом.

Билет состоял в вопросах по центру инерции и энтропии, а также задачи по преобразованиям Лоренца. Задача сразу отпала, так как в ней требовалось найти изменение длины предмета при (формула)*. Центр инерции, вернее не его уникальное явление и совпадение с остальными центрами, а связанные с ним рассчёты, мне не особенно нравился, именно поэтому я столь долго их повторял и запомнил, что сейчас пригодилось. Энтропия относилась к числу приятных тем, я её тем более повторял, и проблем она не составила, включая связанные с ней теоремы, разнообразные смыслы и пр. Из преподавателей были Поповкин и Чайкин - семинарист. Поповкин всё время шутил, рассказывал анекдоты, хитро улыбался, и с ним связываться никто не советовал и не хотел. Я разделял общее мнение. Но на этот раз теория вероятности обнаружила свою крайне неприглядную сторону. Почему из кучи зачёток Поповкин вытащил именно мою? Очевидно, она следовала по порядку за остальными в распределении между двумя членами комиссии. Как говорится, fifty - fifty. Такое начало не особенно меня напугало, обнадёживающим фактором стал лист с ответом. Первым делом я приступил к простейшей задаче. И! - надо же случиться такому затмению - я почему-то решил, что злосчастная длина при увеличении скорости уменьшается. Поповкин с ходу опроверг это мнение, от чего я совсем запутался и согласился, чтобы не тянуть драгоценное время, с течением которого Поповкин мог окончательно рассвирепеть. Я туманно - соглашательским тоном сказал "Вообще-то, да", но, благо, во-время догадался, что это значит неправильно сделанную задачу и верный трояк в зачётке. Меня спасла неаккуратность и быстрая оценка ситуации (последняя неожиданно снизошла ко мне в опаснейший момент). Я произнёс серию глубокомысленных фраз, из которых следовало, что именно удлинение я и имел ввиду, и убеждённо зашуршал бумажками, поворачивая их всеми сторонами и восклицая: "Вот! Вот!" Поповкин пробовал было разобраться, но безуспешно; к тому моменту я уже состряпал правильное решение и получил полное право сказать заключительное "вот!", чем дело с задачей и закончилось. К теории подкопаться не удалось, и Поповкин спросил, чему равна энтропия необратимого процесса. Подобного я не знал. "Четыре! - сказал Поповкин, взяв мою зачётку. - "Стойте!!!. Она... она зависит... от работы!..." - но Поповкин не согласился. Мы переглянулись с видом людей, разгадавших обидные хитрости, и расстались. В учебнике касательно энтропии необратимого процесса я увидел четырёхстраничный вывод формулы, который не осознаешь даже при избытке времени. Но всё это, конечно, не играет роли после окончания самого опасного для меня экзамена.

На очереди - история. Она хороша тем, что я её когда-то понимал и довольно убеждённо ценил. Второе и сейчас не отнять, а вот первое предстоит выяснить. И на выяснение - всего три дня. Вопросов, как я некогда отмечал, действительно 68. Самое вредное - съезды. Даты запомнить легко, а вот содержание, повестки дня... Впрочем, применяя диалектический метод, можно добиться заметных результатов: анализировать историческую обстановку времени, когда происходил съезд, выбирать самое главное и рассказывать своими словами, но с точки зрения Ленина. И, главное, не забывать меньшевиков, оппортунистов и прочих врагов трудового народа, которые, как известно, лишь в редких случаях не мешали построению социализма. А громить ликвидаторов, отзовистов, децистов, голосовцев, вперёдовцев, Троцкистов, Бухаринцев, рабочую и военную оппозиции, кадетов, эсеров и социал-предателей - истинное наслаждение.

Новости с мебельного фронта: отшкурив сундук по особому методу, получил гладкие, светлые поверхности, готовые к дальнейшим модификациям. Понятно, целым является покрытие лаком. Поллитра лака и кисточка с шириной рабочей поверхности 5 см, нашли наконец применение. Проведя небольшой следственный эксперимент по установлению свойств лака (он растворял пластмассу, и для смачивания им кисточки был приспособлен металлический резервуар) и открыв балконную дверь для удаления испаряющихся молекул, я стал красить, точнее лакировать. Едва проведя ознакомительный мазок, я ужаснулся. Цвет лака получился не только тёмным, не только чёрным, но и чёрным с фиолетовым отливом, то есть наиболее мрачным, таинственным... и, в общем-то, тем, что я хотел. Вечером с Федей, Витей и Романовым зашли к Говорову, где проводили время за игрой "Monopoly", прививавшем типично капиталистические выводы: купля-продажа, займы, проценты и пр. К 24.00 я проигрался в пух и прах и пошёл спать.

История не только хороша, но и плоха в плане принимающих экзамен. Действительно, самый главный экзаменатор - Кушнир, строгость и дотошность которого уже обращали на себя внимание. Он прежде всего потребует знание своих лекций. Лекции - ни что иное, как тетрадь, исписанная тезисами, обрывками цитат и ссылок на ПСС. Хотя все лекции законспектированы и почерк примерно можно разобрать, я предпочёл готовиться по тетради конспектов ленинских статей и учебнику. Далее - наш семинарист Быков, или Кирпич. Он будет делать упор как раз на конспекты статей, точнее, на их содержание - перечень работ. С некоторого времени я запустил конспекты, и как-то вместо положенных 45 насчитал их всего тридцать. Тут я схватил конспекты Феди и переписал недостающие пятнадцать штук независимо от того, задавали нам их в своё время, или нет. Так что с Кирпичём тоже возможен конфликт. Остаётся семинарист АМ-2, два раза заменявший нашего - Невзоров или IBICUS. Вот он - душевный человек, о чём говорит хотя бы тот факт, что однажды он вместо обсуждения десятого съезда (кстати наиболее плодовитого по части оппортунистов, т.е. различных направлений в РКП(б), он показывал, как танцевать по-панковски. Тут главное - лишь правильно освятить билет. Варианты изложены, остаётся готовиться и уповать.

Вчера на консультации Кушнир пояснил выступление Ю.В. Андропова на ноябрьском пленуме. Двух вопросов я не знал абсолютно - съезд ВЛКСМ (до чего дошёл - не помню даже номер!) и ещё что-то, посвящённое повышению уровня политико-воспитательной работы, или что-то типа этого. В остальном я не зря потратил три дня и сегодня в 13.00 присоединился к ожидающим аудитории А-9. Экзаменующихся разделили на несколько групп, но и такая искусственная разрядка не спасла от наплыва желающих. Лишь в 16.хх я получил задание и за первые полчаса оформил первый вопрос на двух листах. О революционно- демократической диктатуре пролетариата (а именно она мне досталась) можно говорить часами, но следовало учитывать объективные и субъективные условия. Точнее, только субъективные: Быков ушёл, Невзоров с Кушниром выбивались из сил, оценивая ответы нескончаемых студентов. Невзоров расположился за кафедрой, перебирая билеты, из которых он задавал дополнительные вопросы. Кушнир сидел на четвёртом ряду с видом Мефистофеля и выкуривал сигарету за сигаретой. Я закончил со вторым вопросом (о 60-летии СССР), когда Невзоров был занят Мининым. Кушнир свободен, а их готовящихся остались только мы с Дубовицким. Дубовицкий явно не хотел идти к Кушниру. Я и сам его побаивался, но надо же было решиться - и я собрался идти. И тут произошла счастливая случайность. Игорь (собственно, Дубовицкий - тоже Игорь: ранее упоминая Игоря, я имел ввиду Минина) перепутал номер съезда и по ошибке ответил на другой вопрос, его отправили готовиться. Невзоров временно освободился. И я, шедший к Кушниру, изменил траекторию и оказался у Невзорова. Полчаса я рассказывал про диктатуру (записи даже не понадобились), перешёл к дружбе народов и взял мощный разгон для оправдания агрессии в Афганистане - но Невзоров вовремя меня прервал и спросил по Апрельским тезисам. Через пять минут я получил свою пятёрку и нетвёрдым шагом вместе с Олегом (Степановым), Игорем Дубовицким направился к выходу (пусть распределение имён и фамилий будет таким, чтобы не запутаться). Дубовицкий волей-неволей попал к Кушниру и получил два очка. Беседа их нашла нравоучительный характер, ораторствовал в основном Кушнир. Дубовицкому же придётся перездавать. Игорь у Невзорова получил пять, а Олег у Кушнира - три. История - нелёгкий предмет. Я по договорённости поехал к Геннадию на Войковскую и отдал ему ненужную больше Вышку и историю, которые теперь ему предстоят. По графике Рыжова вкатила ему трояк за то, что он не ответил на дополнительный вопрос (вспоминая по аналогии свою графику, я потрясаюсь), зато по физике один из четырёх в группе он получил пять. Такие дела. Геннадий как-то передал мне блокнот со стихами (он практикуется в этой области) и ответами к билетам по химии. К тому же на Химию - четыре дня подготовки. Без излишней гордости можно сказать, что сессия закончена.

Я устроил свободный день и ввиду хорошей погоды отправился в близлежащий лес, где ходил по сугробам часа полтора. Множество лесных ворон облепило деревья и сонно наблюдало за прохожими. Прохожие шествовали во всех направлениях по одиночке, парами и группами, некоторых усилий стоило найти место, свободное от их присутствия. Дома затем печатал, используя увеличитель без герметизирующей прокладки. Этот способ отлично себя зарекомендовал на фотографиях любых размеров. Часов в девять вечера состоялось сражение с водопроводно-канализационной системой, представленной сточными трубами, отстойниками и другими неэстетичными предметами. В трубы проталкивался старый душевой шланг, после чего открывались все имеющиеся краны наблюдалось катастрофическое извержение чего-то совершенно неописуемого. Фу-фу-фу... Слесаря и дворники затаились, ожидая, когда им повысят зарплату, поэтому приходится переквалифицироваться если не в управдомов, то в сантехников.

Сессия затронула не только меня, но и всех остальных. Самым преуспевающим можно назвать Федю - он уже всё сдал с максимальной эффективностью: 24 из 25. Сдача досрочно богата по части преимуществ, единственное чего она на даёт - это знаний. Хотя знания сейчас ценятся меньше, чем оценки за них. Леньшин отличился в следующем: по начерталке и вышке - пять, по некоему давлению - четыре (могут быть расхождения в датах). Федот специализируется на четвёрках, и мы регулярно обмениваемся опытом. Кулаков - менее всего поддаётся учёту, так как его никогда не застанешь дома. Известно, что у него пять по химии и четыре по вышке. Витя, как подающий надежды продавец радиотоваров, и Романов в геодезическом техникуме - круглые отличники. Так что у всех всё довольно успешно.

Повторяю химию, вдруг - телефонный звонок. Подхожу. "Это Анатолий Иванович..." Я внутренне похолодел. Никитенко за несколько минут доходчиво и ясно объяснил мне, что я из себя представляю. "Чёрт возьми! Разгильдяй, Гнать вас надо из института! Всех в армию! Почему анкету не дооформил?!" Чтобы сделали замечание лично и при свидетелях, это я понимаю. Чтобы позвонили и уведомили в непоправимом отступлении от формы и порядка, тоже ясно. Но чтобы сам начальник первого отдела звонил по поводу недооформленной анкеты - это что-то новенькое. Как впоследствии выяснилось, главная недооформленность заключалась в том, что я написал "отец Поминов В.Ф.", а нужно было наоборот: сначала "Поминов В.Ф.", а потом отец". Но я не виню Анатолия Игнатьевича в таком стремлении к точности и аккуратности. Я даже очень его понимаю. Долгие годы работы в органах внутренних дел заронили в нём идею общегосударственного масштаба по отлову китайских шпионов, которые, несомненно, в множестве пребывают под личиной честных советских граждан и всячески вредят делу претворения в жизнь исторических решений 26 и предшествующих съездов нашей партии. Означенные шпионы, окопавшись на советских предприятиях, стремятся снизить производительность труда и качество продукции, практикуя такие методы, как встречный план или перевыполнение плана, что в совокупности с другими условиями ведёт к развалу экономики. Они проникают в транспортную сеть, портят подвижной состав и спаивают водителей. Они переманивают сельское население в города, распространяя лживые слухи об обилии там возможностей достать некоторые товары не только нечестным путём, но и официально. Китайские шпионы, представляя собой наиболее оголтелый отряд империалистических злопыхателей, не брезгуют никакими средствами в достижении своей гнусной цели. Пробираясь на овощные базы, они заживо гноят тысячи тонн отборной капусты, втаптывают в грязь государственную картошку и специально продырявливают бочки с солёными огурцами, чтобы население голодало и роптало. Можно назвать и другие действия, достойные разве что китайских шпионов. Всё это очень грустно, но преобразовывать, кажется, лучше сверху, так как иначе запахло бы керосином, как говорится. И шаги уже предпринимаются; они утверждают в уверенности полагать, что шпионам в высших сферах противостоят.

Предыдущий текст - обзор событий с собственной точки зрения, причём в том смысле, в котором я подразумеваю, а не как может сперва показаться. Учитывая сие, можно формулировать возражения. На консультации по химии мне сказали, что лучше повторять по темам, нежели по билетам. Я с радостью согласился, дома быстро прочитал лекции и приступил к третьему тому собрания сочинений Конан Дойля 1901 года издания. Часов в девять я напоследок просмотрел вопросы, повторил ньюансы и пошёл гулять, думая об экзамене меньше всего.

О нём и впрямь не стоило думать больше. Темы вопросов не вызывали подозрений, списать можно было откуда угодно (я от несознательности сделал запас корректировочного материала, состоявшего в порядке заполнения электронных уровней по периодической системе: убирая использованную шпаргалку в карман. Я с грустью думал о наивности преподавателей). Конечно, заполнение - это ерунда, я ещё вчера учил всякие проскоки и, пожалуй, вспомнил бы их, но соблазн был велик... К тому же этого в билете прямо не требовалось, но раз уж имелось возможность... Не скрою, оный поступок и по сей момент меня удручает. Процентов восемьдесят желающих получили пятёрки, стоит ли говорить, что и я был в их числе. (Самоуверенность высказывания проистекает от непонятной внутренней успокоенности, что-ли, по части химии). Дома зашивал футляр ФЭДа, развалившийся после полувекового использования. Настроение перед экзаменом было несколько лучше - в смысле бодрости и активности. На зато теперь - каникулы, первые чуть ли не за целый год!

Отдых начался буднично с упаковки вещей для поездки на Кавказ. Из-под кровати достали пыльные лыжи, с полатей - ссохшиеся от долговременного бездействия ботинки, всё это соответствующим образом расформировали и укомплектовали вместе с остальными вещами в чемодан, два рюкзака, два лыжных чехла и сумку. Пришлось ещё для гарантии сходить к зубному врачу, где, конечно же, признали один зуб больным, сверлили и установили пломбу. Освободившись от обычных дел, сопутствующих отъезду, на час стал заядлым клепальщиком, присоединяя к сундучному замку декоративную модную пластину при помощи обрезков медных же винтов. Такие обстоятельства предшествовали смене впечатлений и массе информаций, обрушившиеся за какие-то сутки в самых неожиданных формах.

Подъём состоятся в 5.30, вскоре подоспело заказанное такси и мы с папой, взяв указанные вещи, поехали по направлению к метро Варшавская с дальнейшими пожеланиями попасть в аэропорт Домодедово, расположенный весьма неудобно. Из аэропорта по плану мы вылетаем в Нальчик, где добываем путёвки и с ними добираемся до места назначения. Залы аэропорта, несмотря на ранний час, были заполнены народом, сновавшим туда-сюда без видимого смысла, постепенно осаждаясь на лавочках или у табло рейсов. Места казались обжитыми: кое-кто спал вповалку среди саквояжей, иные подкреплялись из дорожных запасов, смачно откусывая углы пакетов с молоком и вгрызаясь в батоны сухокопчёных колбас. Работал буфет, или даже несколько; постоянно объявляли о посадках, вылетах и задержках, тогда всё приходило в движение, и граждане снова принимались кружить по помещениям, пока не находили боле удобного места ожидания согласно с изменением обстановки. Мы быстро сдали вещи, купили "За рубежом" для времяпровождения в самолёте и прошли к объявленному выходу. Там выстроились в ряды будущие попутчики и играл "OTTAWAN". Вылет должный совершиться в 8.45, откладывали раза три; последним сроком назначили 11.00. Ил-18 принял нас в своё нутро и вырулил на взлётную полосу. Четыре пропеллера по четыре лопасти каждый создавали мощное гудение, и не сопроводись оно перемещением в декартовых координатах, я бы пожалуй, врядли оценил положительно его влияние, к тому же и места достались под самым крылом. Во всяком случае, мы летели положенное время, и уже подлетали к Нальчику, уже спускались, а самые зоркие разглядели очертания аэродрома, как вдруг объявили, что всвязи с погодными условиями Нальчик не принимает. Делать нечего - полетели ещё час и приземлились в Сухуми. Бродили по аэродрому (он действительно напоминал железнодорожную станцию) Сфотографировались на фоне пальм под проливным дождём, перекусили и познакомились с группой попутчиков - горнолыжников. Рейс ежечасно откладывали и откладывали. Устроились под навесом, беседовали и поедали мандарины, которые наши новые знакомые успели приобрести у местных жителей. Стемнело. Стало ясно, что сегодня нечего надеяться на вылет. Поехали в Сухуми. Эффектно ночное зимнее Сухуми. Кафельные тротуары, кипарисы, эвкалипты, пальмы, и непрекращающийся тропический ливень. Позвонили домой и вернулись на вокзал с целью обосноваться в гостинице за счёт Аэрофлота. Ругались с заведующей, паниковали, ловили начальника, требовали книгу жалоб, вспоминали знакомых, которым достаточно только позвонить, чтобы от этого Сухумского аэропорта мокрого места не осталось. Ограничились отправкой телеграмм протеста в Министерство гражданской авиации и в другие вышестоящие организации. Пассажиры подобрались боевые. Наконец, около полуночи делили номера и в них обосновались. Следовало хорошо выспаться и продолжить борьбу.

Позавтракав совместно со знакомыми, спорили на тему современного искусства и строили проекты попадания в искомый Нальчик. Выяснилось, что причина непредусмотренной посадки в Сухуми кроется не столько в погодных условиях, сколько в поломке шасси (многие заметили, с каким грохотом и встряской мы приземлились). Непонятно, чем тогда Сухуми лучше нальчика, раз уж всё равно дело в шасси, но хорошо хоть, что всё удачно кончилось - имеется ввиду посадка. Шасси не починили, нужно было ждать, пока самолёт из Москвы прилетит в Нальчик, разгрузится там, прилетит в Сухуми, заберёт нас... Опять поехали в Сухуми. По дороге взорам предстало то, чего вчера нельзя было разглядеть из-за темноты, а именно: сплошные частные владения, сады с зелёными деревьями, в листве которых то и дело виднелись аппетитные мандаринчики - вот почему здесь их так активно продают. К сожалению, в Воскресенье всё закрыто, и пришлось довольствоваться забегаловкой с пирожками и соками. Вылетели в 16 с чем-то, перед этим целый час просидели в самолёте, пока власти разбирались с вещами - ночью кто-то вроде бы уехал в Нальчик, а может и не уехал, никто точно не знал. Бюрократия. В Нальчике отыскали квартиру знакомых и временно их потеснили.

Занялись обследованием Нальчика. Перефирийный городишко, полчаса из конца в конец на автобусе (после Москвы я стал страдать великодержавностью). А вобщем, неплохой воздух, всё спокойно, никакой суеты и вид на предгорье Кавказа. Есть по крайней мере один кинотеатр, просто театр и рынок. Возле театра встретили одну из бывших попутчиц вместе с главным режисёром, которые сразу же предложили пойти на спектакль. Из-за наличия целого дня мы согласились, намекнув насчёт билетов. Главный режисёр заметно повеселел и обещал нам их хоть десять, чем сразу раскрыл свои коварные замыслы. В самом деле, на какой спектакль первым встречным, можно сказать, предлагают десять билетов? Разумеется, на самый халтурный. Исходя из таких соображений, мы уклончиво договорились о встрече на 19 с чем-то и расстались. Позднее выяснилось, что до Нальчика докатились отзвуки 60-летия СССР, ему и посвящался счастливо избегнутое нами представление. Боясь такого же подлога и со стороны кинотеатра сразу зашли в обувной, где папа купил себе чешские ботинки взамен французских развалившихся, и на рынок. У входа на рынок играл Ottawan, одно это отвращало. Завтра надеемся отбыть.

Вместо путёвок подучили клочок бумаги с просьбой устроить подателей сего. В конце стояла замысловатая подпись, в которой и заключалось главное. Около полудня выехали от Нальчиковской автобусной станции и несколько часов спустя сошли у турбазы "Иткол". Оставалось дождаться того, кто бы удостоверился в значимости предъявляемого нами документа. Часов в шесть вечера получили "Люкс" с холодильником и другими не менее полезными удобствами, куда перетащили вещи и где отдышались после стольких мытарств. "Иткол" - хорошая турбаза, импозантная внешне и благоустроенная внутри, только из кафетерия на первом этаже периодически тихо. Но явственно доносится: "Hands up,. baby, hands up...". Конечно, никто не виноват, что популярность доходит сюда с запаздыванием на полпериода, отчего находится в противофазе с современностью... Легко судить, не будучи специалистом, да и о вкусах не спорят.

Недостаток "Иткола" - удалённость Чегета, дорога занимает полчаса туда-обратно - компенсируется великолепием погоды. Бессмысленно описывать отличный день в горах, воспринимающийся рельефно только в результате личного присутствия. Первые сутки с Чегета воссоздали новизну весьма специфических ощущений. Как ни странно, несмотря на долгий перерыв, отвыкания не произошло, и движения проходят почти наизусть. Для того же, чтобы совсем увековечить переживаемые моменты, я взял фотоаппарат и плёнку со средним запасом 210 кадров - с вычетом на тяжелые условия с чётки.

Вступление в группу обязательно - об этом неоднократно сообщалось по внутреннему радио. По опыту предыдущих лет мы знали, что с группой нужно обращаться осторожно, точнее, гибко. Льготы нужно использовать, а в остальном отмежёвываться и числиться только формально. Так мы сегодня и поступили, поехав в составе группы 34 на Эльбрус. При всей его грандиозности нельзя не отметить, что по части катания он весьма неспокоен. Трасса всего одна, и тянется от верхней станции подъёмника до средней, т.е. нижний участок в обоих направлениях приходится преодолевать в вагончике со скоростью 6 м/с. Таков единственный невыгодный штрих, в остальном - сплошное блаженство. Фотоаппарат также не бездействовал, и к концу катания имелась целая экспонированная плёнка.

При работе с ФЭД-ом следует соблюдать осторожность, и уж совсем непростительно забывать, что он не столько функционирующая система, сколько отреставрированный музейный экспонат. Велика была моя злость, когда собравшись сфотографировать Эльбрус из кресла подёмника на Чегете, я ощутил, вращая рукоятку, что несмотря на затраченные на зарядку усилия, плёнка не имеет контакта со второй катушкой, полностью находясь на первой. К тому же я перестраховался, вставив в аппарат катушку без кассеты, чтобы снизить трение и предотвратить обрыв плёнки, чувствительной к нагрузке при отрицательной температуре. Так что перезаряжать такую систему можно только в темноте. А погода установилась самая подходящая: не единого облака, и знакомые люди посоветовали ставить выдержку 200 и диафрагму 11. Нашлась, впрочем, одна мысль и я стал её усугублять. В кармане куртки зияла дыра, проковыряв в другом кармане такую же, я воспользовался примитивными фотографическими "рукавами", и с их помощью устранил прежнюю ошибку. Правда, я не подозревал, что чёрная с виду куртка пропускает свет, и область между её внешней поверхностью и подкладкой по освещённости соперничает с обыкновенной бельевой наволочкой, выставленной на солнце. Несколько слоев плёнки поэтому испортились, так же как и те кадры, которые я на них "запечатлел", ещё не зная этих подробностей. Но главное - дизайн и эффект выработки нового (для меня) метода.

В Приэльбрусье появился знаменитый и неповторимый комментатор горнолыжных программ по телевидению, бывший футболист и по-прежнему спортсмен, Владимир Маслоченко. Известие это с быстротой молнии облетело турбазы и за полчаса до открытия встречи с публикой в зал "Чегета" нельзя было протолкнуться. "Гвоздём" встречи, кроме рассказов Маслоченко из истории горнолыжного спорта, явились два американских фильма, в течение которых зрители находились в экстазе. Эх, и почему такие фильмы нигде не показывают?! Хотя да, капиталистическая реклама. Solomon, Fisher, Dynafit. Не порывая связей с Валерией Львовной м Ангелиной Ивановной; попутчицами по "мандариновому рейсу" - мы не просчитались и после официального вечера присутствовали на более узком, где Маслоченко поведал о весьма интересных сторонах наших средств массовой информации. В семь вечера в Терсколе смотрел "Сталкер", понравившийся оптимистическими сценками. Серьёзно, если я что-то понял, то кино достойное.

Кроме советских туристов в Итколе много чехов и немцев из ГДР, представителей частного сектора - владельцев баров, ресторанчиков, мелких мастерских. Не ожидал, что такое могло развестись в соцлагере. За примерами не далеко ходить, но у нас, насколько известно, подобное мелкого пошива, а там - десять рабочих и десять учеников... Куда это годится? Разогнать, пригрозить и ввести хлебные карточки - профилактика собственнических настроений. Не возьмусь судить нас, так как внутренние данные малочисленны, одни слухи. Чехи и немцы не по русски говорят. Лезут без очереди на подъёмник и платят много денег, отчего им дают интуристское питание. Гордость не позволила нам не доплатить и не перейти на интуристский рацион, более вкусный и обильный, чем простой. По причине экономии времени купили пропуска и работаем под спортсменов; для амортизации стоимости пропусков спускаемся с Чегета раз по пять в день.

Фотографировать оказалось труднее, чем я дома репетировал. К неудобности оперировать рукоятками в меховых самодельных рукавицах добавился злостный колотун, пробирающий не только под рукавицами, но и под шлемом и горнолыжными ботинками. Однако есть что фотографировать, значит надо работать. Прежде всего - выверенные, чёткие движения, сводящие к минимуму потери жизненных калорий собственными конечностями и не менее функциональных джоулей - фотоаппаратом, способным с минуты на минуту замёрзнуть, запотеть и засориться снегом, летящим со всех сторон. Ну, запотеть-то он может и не запотеет из чисто физических соображений, но и оставшиеся две возможности отнюдь не радуют. На горе, конечно, думаешь скорее чтобы самому не замёрзнуть, а не об аппарате; для улучшения теплоизоляции приходится его под куртку вообще не убирать, а держать в одной руке, палки - в другой, и нестись вниз, не забывая, что если метров пять проехать прямо, то костей не соберёшь.

Вовремя надо подумать и о лыжах, а то фото да фото, как будто в нём всё дело. Лыжи, - разумеется, горные, - один из лучших видов спорта. Попытаюсь обосновать. "один из" - потому что есть ещё альпинизм, серфинг, дельтопланеризм и т.д. Для меня он лучший, но нельзя не отдать должное остальным, думается, главные черты любого спорта - грациозность и риск. Первое присущи всем видам, второе варьируется от случайности до борьбы за жизнь. Классификация такая может показаться слишком общей, можно выразиться ещё более сжато: каждый спорт что-то развивает и демонстрирует. Против этого определения сущности по крайней мере не так просто возражать. Вернёмся к высказанным двум началам. Риск, разумеется, в разумных пределах, накладывает на спорт свой будоражащий отпечаток. Интересно, что от тебя зависит нечто немаловажное, скажем, доедешь ты до низу или нет. Если в волейболе обвинить себя (или кого-нибудь ещё) в неудачной подаче, из-за которой проиграна бутылка пива, в ином случае - шнурки от кед, то когда за всем прочим встаёт фактор риска, счёт идет на куда более важное. По поводу предыдущей фразы споры будут горячие и доходящие до оскорблений в средстве вспыльчивых спортсменов, если не пояснить: я не противопоставляю и не умаляю, а поясняю нечто мне вполне ясное, возможно и не очень удачным образом. Риск в горных лыжах изменяется, как тембр в телевизоре, по желанию: почти с нуля до "нервных просим не смотреть". Настроение играет огромную роль. Можно сонно идти мелкими поворотами. Можно делать многометровые дуги, чувствуя приятный переход mgh в (формула)*, или ехать "free style", полагать на остроту кантов и быстроту ориентировки. Падение не менее эффектно, хотя и банально. Особенно момент потери равновесия неуправляемости, невесомости... Тоже хорошо в пределах. Начинающие, прозываемые здесь чайником, выбираются из снегов по краям трассы и удивляются: "Как это ОНИ так поворачивают?" И, проезжая мимо, думаешь с небольшим ехидством: "Да! Как это Мы так поворачиваем?!"