Часов в семь, сняв с полатей засохшую от бездействия геологическую палатку и сфабриковав узел утеплительных вещей выехали в составе: дяди Олега, папы и меня с ночёвкой на Десну. Остановились на берегу, противоположном тому, который памятен мне по 10.05.82. В ближайшем лесу спилил пару деревьев на шесты для палатки и через полчаса она уютно возвышалась на крутом берегу. Мы приехали явно не одни: бивуаки располагали через каждые тридцать метров на обоих берегах. И дым от костров наполнял воздух вдоль реки, всё уплотняясь по мере наступления сумрака. К слову, о кострах: не всегда верно утверждение, что будто нет дыма без огня. Местный лес обладает характерной особенностью, подмеченной ещё в прошлом году, а именно в нём невозможно найти ни одной сухой ветки. То ли от близости реки, то ли от распределения пород растущее наполнено соком, а упавшее покрыто росой и годится в костёр только после основательной просушки, для чего в свою очередь не обойтись без костра. Выход из цикла даёт применение бензина, керосина, ацетона и прочих веществ, горящих при минимуме внешних условий. Но те, кто остановился на правом берегу реки и имеют неограниченный запас сырого дерева (лес там подходит к самому берегу), не имеют машин (иначе бы они приехали на машине и не остановились на левом берегу, где почти нет леса), и, следовательно, бензина. На левом берегу - все на машинах. Но они, видимо не запасли бензина отдельно, а доставать его из бака неудобно и в лучшем случае граничит с засорением фильтров, если макать туда палками. Двигатель же - очень точное устройство, и при нарушении правил эксплуатации прекращает работу, на 9/10 состоящую в загрязнении атмосферы, изведении ценнейших запасов органического сырья и похабном гудении (опять же, к слову). Итак с заходом солнца отовсюду послышалось занудное дутьё, в результате чего на миг освещались лица его производителей и с исяканием "духовных " сил вновь погружались в темноту. Жгли спички, газеты, заботливо окружая их кусками сухих, на их взгляд палочек, сучков и тростинок. Пары и благовония усугубляли темноту, воцарявшуюся вслед за догоранием спичек и газет. Под покровом ночи активизировались комары и, если бы не дым, заели бы всех окончательно. Глядя на бесплодные потуги и мерцание освещаемых физиономий, я как-то расхотел им уподобляться, но перспектива холодного ужина малопривлекательна. Возле палатки я нашёл бревно и долго бил по нему топором, пока не получил изрядного количества щепок, настолько сырых, что с них капала вода. Построив "шалашик" и введя в его внутреннюю область бумагу, я поджёг её и принялся дуть с усердием, и дул до тех пор, пока не сгорела вся бумага, бывшая в моём распоряжении, и не осталось решительно ничего, что ещё могло гореть. С внутренним рыком посмотрел я тогда на "шалашик" и исполнил на его месте "танец на углях", не снимая ботинок, чтобы не промочить ног. Совершив эту инсценировку, я немного прошёлся по берегу, не расставаясь с топором, и забрался в палатку, представляя себе картины сна в летнюю ночь по Бидструпу. >>