Закончил печатную машинку и испытал все её функции, перечисленные выше. Необычайно эффектно. Если когда-нибудь появится возможность подобного рода, обязательно воспользуюсь (имеется ввиду, если попадет в руки печатная машинка или что-либо не менее занимательное, например, перфоратор). Дрожь пробирает, как вспомню, что мог свободно испортить машинку в процессе выявления её внутреннего устройства и тем самым лишить потомков исключительно ценного и безусловно музейного образца творческой мысли 1939 года и за номером 01483.

Итак, назревает МАТАН. Выучить можно всё, но вызывает опасения порядок сдачи. Будут принимать Чегис (не только с жестокой пунктуальностью и строгостью ведшая лекции, но и поставившая шесть двоек сдавшим досрочно), Наталья Владимировна (получившая негласно пальму первенства по количеству возложенных на неё надежд), и, не исключено, другие преподаватели. Я бы предпочёл второй вариант двум остальным, а третий - первому. попаду же к Чегис - не сдобровать.

Вечером с Витей и Кулаковым у Федота наблюдали закупленную им деку и вкушали KISS-ов через колонки 35 АС. Это более чем примечательно, так как именно сегодня я услышал KISS-ов впервые, точнее, впервые услышал песню, которая (по достоверным источникам) исполнялась KISS-ами. Там можно разобрать фразу "That's the money on my way", хотя и полностью нельзя за это ручаться. Затем у метро бросали пятак на мраморный поручень, отчего поднимавшиеся и спускавшиеся по лестнице комично останавливались и озирались.

Нельзя сказать, чтобы перед экзаменом - накануне экзамена - я не рассуждал продолжительное время об основах бытия, о двух формах бесконечности (времени и пространства) и процессе мышления, каковые три аспекта, по моему мнению, во взаимном дополнении должны составить группу факторов, повлияющих на результаты экзамена. Какая здесь устанавливается связь и возможна ли предсказуемость на основе лишь столь общих начальных условий: кажется, ответ ещё не сформулирован никем. По крайней мере, связь существует, а вот с предсказуемостью сложнее, потому что она подразумевает знание всех начальных условий - то есть процессов на молекулярном уровне от доисторических эпох до настоящего положения вещей -и законов протекания процессов. Если бы удалось запрограммировать в данный конкретный момент времени значения всех величин, однозначно определяющих состояния всех элементарных частиц (вообще всех, включая и ещё не известные) то, применяя к величинам законы (по предположению известные), ничего не стоит предопределить любые явления в любой момент. Но тут возникает противоречие. Зная положение, скорость, заряд и пр. любой частицы в любой момент времени, можно обобщить совокупность частиц до объекта, который они составляют, скажем, до человека. Обобщение условно, так как происходит непрерывный обмен с окружающей средой. Но это тоже учитывается. На основании тщательного анализа движения частиц и порождаемых ими явлений сначала в доселе таинственной области нахождения мысли, а затем и в более изученных областях, можно узнать, что будет делать человек в определённый момент. Но, применяя рассуждения и конкретному человеку, противоречие и возникает тем самым в ясной форме: ведь если человек знает, что он будет делать, то ему предельно просто этого не делать. Не стоит думать, что найденное противоречие и есть основное противоречие жизни, так как оно появляется при сопоставлении сомнительной теории с ещё более сомнительными рассуждениями. Да и причём извечная тайна, когда завтра экзамен.

Легко было! Весьма легко было не поверить своим глазам, когда в билете я обнаружил задачу о центре тяжести, тем более что именно задачу о центре тяжести я основательнейшим образом подготовил. К тому же она самая простая из возможных. Быстро расправившись с задачей тем методом, который требовался, я стал проверять её элементарными методами и получил другой ответ. Впрочем, взятый разгон был так велик, что я не смутился и избавился от противоречия. Обнадёживающего разгона хватило на два вопроса теории и осталось на ответ, начатый мной со всеобъемлющей фразы, включившей в себя формулировки нескольких теорем со следствиями. Фраза предназначалась преподавателю по фамилии Сперанская - ей я сдавал и вступительную математику. По какой-то причине, полностью непонятной (то есть не до конца понятной). Сперанская хитро улыбнулась, с удивительной лояльностью отнеслась к ответам на предложенные вопросы и поставила пять. Что же творилось у Чегис... Она гоняла по всему курсу, дополнительно спрашивала доказательства и задачи; от неё выходили обалдевшие, растерзанные и с отсутствующим взглядом. Те, кто знал, впрочем, получили у неё пятерки. Сдали нормально, две двойки на группу. По возвращении печатал с Леньшиным. Кулаков по сведениям, огрёб три балла по Вышке. Бедный Кулачок. Он, однако, может не опасаться - степуха будет.

Пакостность погоды заключается в непрерывном дожде, редком холоде и ветре, разгулявшемся в естественных ложбинах между домами и причиняющем неудобства и разрушения. Сила ветра такова, что он грозит уничтожить мой аквариум на балконе, покрытый целлофановой плёнкой. Сдув увесистый молоток, положенный мной возле аквариума для фиксации (а этот молоток известен всем соседям, вмиг затихающим и скрывающимся по своим квартирам, лишь ни услышат его удары) и расшатав проволочные крепления, ветер был недалёк от обрушения аквариума на головы соседей, которые несомненно, воспримут этот акт как покушение с моей стороны и раздуют пламя междусобной войны.

Кстати,о междусобной войне. Едва не забыл. За мелкими и локальными событиями, происходящими в радиусе 2-3-х километров, я, совсем упустил международную обстановку, предельно напряжённую, увлекательную и порядком изменившуюся с момента последнего о ней упоминания. Итак, политика. Захватывающие водоворты интриг, встречи во всех уровнях, вторжения, обвинения, ноты, учёты общественного мнения и обманы (тоже на всех уровнях), наконец, убийства. И, кроме перечисленного, много всего другого, совершающегося в непостижимой последовательности, исполненной борьбой за выгоду. Так кажется, заполняются скрижали истории. Но не так важно, как они заполняются, нежели чем они заполняются. А заполняются они в результате ожесточённых схваток двух систем по поводу мировых проблем, прежде всего войны и мира. Трудно быть объективным, когда колоссы борятся за массы любыми средствами: пропагандой, нажимом, запугиванием, забиванием голов (в смысле умов) маразматическими доктринами и ужасными взаимными обвинениями (я намеренно смешал признаки обоих систем). Живя в СССР и знакомясь с международными событиями по газетам "Правда" и "Комсомольская правда" и по незначительному количеству других источников, я так представляю себе отношения "восток-запад": американские империалисты (их внешний облик легко воссоздается по карикатурам с физиономиями громил или Картушей, во фраках с неимоверными фалдами, лохматые, небритые и со знаками доллара вместо пуговиц). Так вот американские империалисты, чтобы оправдать военные расходы, фабрикуют статью о советской военной мощи, о существующем неравновесии и угрозе и распространяют её в своём лагере. Тотчас статью переводят на русский, снабжают вставками слов "дескать, якобы, будто и комментариями отдельных мест и печатают в "Правде". Далее проделывается обратная операция: Мы публикуем сообщение об американской военной мощи, а они его разоблачают. Но на одних разоблачениях далеко не уедешь. Поэтому они предлагают разоружение на своих условиях, причём называют себя истинно миролюбивой стороной (добавляя "как известно"). Мы с их условиями не соглашаемся, нас уличают в попытке затормозить разрядку. Мы публично заявляем, что их условия неприемлемы в силу объективных обстоятельств, и, следовательно, мы вправе от них отказаться. Пока железо горячо, идут в ход советские мирные инициативы, с которыми вашингтонская администрация не соглашается и уличается в попытке, и т.д. Методы, получается, одинаковы, а вот цели? Впрочем, с целями лучше не связываться, так как никто не станет отрицать, что именно наша цель правая, а их - неправая. И хоть есть кое-где сумнящиеся, мы их изведём. Поэтому я сейчас буду не обсуждать цели, а только интересоваться. Интересно, как так: мы говорим, что существует равновесие и если они разместят в Европе крылатые ракеты, то равновесие сместится. (Крылатые ракеты - актуальная тема, но над ней со временем посмеются потомки)... Они же говорят, что равновесия нет; а если они разместят, то оно установится. Но на самом деле решение единственно: либо равновесие есть, либо его нет. И это, при современных средствах слежения не может быть неизвестно ни нам, ни им. Значит, кто-то хитрит (чего вполне можно ожидать от империалистов). Но без истинных данных нельзя ничего утверждать. Поскольку, как я выяснил, средства одни, а в число средств входит и оперерирование данными, не ударяясь дальше в крамолу, покончу с общими фразами и перейду к событиям. Нашумевшее совещание в Виллиамсбурге не особенно меня привлекло, разве что Франция изменила внешнюю политику в сторону милитаризации. Борьба происходила всегда, и нет оснований предполагать, что она вдруг прекратится в чью-то пользу. Сегодня милитаризация, завтра - зелёные. Куда важнее Ливан, захваченный евреями. Действительно, нехорошо. И что бы стоило их оттуда шукануть, носатых, не стой у них за спиной карикатурный империалист, волосатый и звёздно-полосатый. Какое хитросплетение. Мы же, вроде бы, Израиль и образовали в 1949 году, и мы же теперь расплачиваемся. Не смотрят, видно, израильские евреи карикатур в "Правде" и "Комсомольской правде", а то давно бы им сделалось совестно. Иранские события заставляют задуматься о теории народных революций. Несколько лет назад мы восторженно приветствовали переворот, и я, помнится, неоднократно рисовал в воображении вдохновенного Аятоллу Хомейни. Что же получилось? Сегодня иранцы ловят друг друга и пытают извращённо, выведывая планы врагов и сотрудничая с бывшей шахской охранной. Аятоллу Хомейни давно не вспоминают в печати, и я не знаю, как он там, и не могу представить его состояние. Грустно терять связь со старыми знакомыми.

Компучия, Таиланд, Вьетнам словно сговорились нарушать взаимное воздушное, водное и сухопутное пространства, тщательно записывать количество и характер нарушений и кляузничать во влиятельные международные организации. Кто их разберёт, косоглазых, почему они между собой не договариваются. Не исключено подстрекательство, ведущее к столкновению сателлитов двух систем (именно таким образом проистечет третья мировая война, как полагают специалисты из "US NEWS & WORLD PEPORT"). В Чаде и того хуже: группировки развернули там междусобицу - каждому лестно владеть куском Сахары, морем зыбучих песков и парой оазисов с пальмами, верблюдами и аборигенами. К чему мы идем...

Изложение политических новостей в мрачном настроении вредно. На консультации Богаевский повторил вкратце понятия курса и сообщил также, что по многочисленным просьбам студентов разрешает на экзамене пользоваться конспектами. За час вероятно списать теорию и решить две задачи при помощи типовика. Но дополнительные вопросы убивают. Спросят что-нибудь заковыристое, и ответа не найдётся: вот и в пролёте. Спокойствие! Не терять присутствия! (чего порой не хватает). Через сутки смешно будет вспоминать сомнения, терзания и если кто хочет, стенания.

Экзамен начался с опозданием, и билеты не дали демократически "тащить", а сразу распространили. Теорию, как и предполагалось, я списал, причём обширнее, чем требовалось (на случай дополнительных вопросов). Первая задача решалась элементарно, а вторая - как сейчас помню - методом матричной экспоненты, тоже элементарно. Всё-таки над второй задачей я засел, так как где-то ошибся и решение не подходило. Не помню, насколько рационально я распределил представленный час между тремя пунктами билета, однако когда меня вызвали, я продолжал работать над матричной экспонентой. И, очутившись под выжидательным взором вершительницы судьб Кичатовой (что я впоследствии прочитал в зачётке), я отбросил условности метода и прямо подумал: ну какой ответ подойдёт? Под влиянием паники в голове мигом пронеслись этапы преобразования подставленного решения вплоть до получения тождества. (всё это в обратном порядке). Цепляясь за едва ухватываемые концы из мышлений и передвигаясь по шаткой их цепи, я не надеялся благополучно добраться до ответа и не смел верить, когда неожиданно полученный ответ не менее неожиданно подошёл. Вслух я насколько мог небрежно сказал, что вот, вроде бы, ответ получился. Кичатова почти не проверяла теорию, слегка проследила задачи и спросила, выведу ли я формулу Лагранжа. Я, понятно, ответил утвердительно, хотя почувствовал с охолодением, что не только вывод, но о ужас, и саму формулу забыл. Удивительно, что Кичатова всех, отвечавшим у нее, просила вывести формулу Лагранжа, и никому... Впрочем, что валить на всех. Я глубоко засел и исписывал по странице в минуту, даже не представляя, что я пишу. Мне вдруг захотелось непременно пятёрки. С чего я вздумал "выбиться в лидеры", непонятно, тем более что настоящие лидеры уже давно сдали и наблюдали из-за двери моё кропанье. Я строчил, перечёркивая вспомнил формулу, и фотографически воспроизвёл страницу тетради, где она доказывалась. Когда я повторял, то обнаружил, что вывод формулы в тетради написан не то чтобы не полностью, а как-то недоходчиво: на лекции я не понимал, что записывал. Хоть и удалось запомнить часть вывода, некий важный момент постоянно ускользал, и я никак не мог преодолеть переход к завершающему участку вывода. И тут! Кичатова поставила мне пять и сказала, чтобы я после двадцатого июня нашёл её и вывел как следует злополучного Лангража. Я, фактически высидел пятёрку. Морально лучше было бы соглашаться на четыре; но - "росток тщеславия", как отметил Родольф Тёпфер.

Эх, какой ерундой кажется написанное во всех дневниках! Неестественный, выспренный слог (сначала посмотрел в словаре, что значит "выспренный"...), одни и те же слова. С преобладанием активного запаса - это, всё, который, когда-когда... Ну не маразм ли? Хоть раз в жизни взглянуть правде в глаза. И роковые двенадцать строк - к чему? Я предвижу, что пропущу день-другой, и заброшу. А хочется продолжать непонятно почему, и в то же время лень. Прямо таки единство и борьба противоречий. Кстати, вот и двенадцать строк.

Действительно, предыдущая запись является, пожалуй, самой искренней. Но одна правда - тоже вредно. Хотя могут найтись и злостные спорщики, несогласные с приведённыи высказыванием. Излюбленное место время провождения нашей школьной компании (исключая разве что меня) - бар, или кабак, под названием Форум. Я там ни разу не был, но по многочисленным рассказам составил некоторое представление. В три часа (дня) Витя занимает очередь. К четырём подъезжают остальные и с открытием врываются в первых рядах, занимая выгодные места. На три рубля - такса за вход - выдаётся несколько бутербродов и коктейль. Через впечатляющие колонки подрубается какой-нибудь"В-52", и всеобщее балдение продолжается до одиннадцати, когда кабак закрывается и посетители порасторопнее, обазведясь соответствующими знакомствами, распределяются по хазам.

К истории готовился по "кирпичу", конспектам статей и множеству леуций - своим, Кулакова и Феди. Не ограничившись одними умственными способностями, я составил шифрованную "историю КПСС в точках", согласно которой на обычный тетрадный лист при помощи особой последовательности точек наносятся даты съездов, конференций и пленумов. Я пошёл ещё дальше: ставя в соответствии историческому событию первые приходящие в голову совокупности букв и цифр, и записывая их крупным шрифтом на тетрадной обложке, я получил полную шпаргалку для экзамена. Не знаю насчёт её удобства и выгоды, но во всяком случае никому не удается доказать, что таинственные письмена суть изложения истории КПСС. Например MR. Mani f'est значит манифест мира, и т.д. Шпаргалку эту я придумал в виде "хохмочки" на экзамен возьму только точки. Вечером бродил с зонтом по грязи, как ни странно, ничего не боялся, но отдалённо умствовал.

Экзамен наметили на 9.30. Кушнир появился часом позже, взял первых шестерых и закрылся с ними в маленькой аудитории. Ничего хорошего тем самым не предвещалось. Изнывавшие в коридоре приготовились к ужасному зверству и со вздохами ощупывали в карманах последние надежды. Надежды представляли собой листочки, гармошки, книжечки, исписанные до ряби в глазах (если можно так выразиться). Примерно половина надеялась на little gray cells (как говорил Hercule Poirot), другая половина - на надежды; незначительный процент составлял я со своими точками. Минут через сорок от Кушнира стали выходить довольные и весёлые. Он не зверствовал. Я включился в заключительную партию ожидавших у двери (что соответствовало где-то часу дня) и вскоре попал. За минуту я вычислил, в каком году происходило действие 20-го съезда (а именно он мне достался), дальше оставалось раскрыть предложенную методичку и ответить по плану. Кушнир сократил мой рассказ, который я начал едвали не с зарождения капитализма в России. Так же произошло и со вторым вопросом, и вместо минимум получаса рассуждений я кончил в пять минут. Потом Кушнир спросил об основной черте нашего государства (оказалось, общенародность) и о принципе, на котором строятся наши отношения с западом. Я приступил к перечислению. "За... " - сказал Кушнир. Что?!" - удивился я, "Мо... " - продолжил Кушнир. Выяснилось, что замораживание. И ещё выяснилось, что получить пять по истории не так уж сложно.

По словам Владислава, сопромат - бич МАТИ. Кроме каких-то схем, демонстрированных мне осенью и навевавших суеверный ужас непосвящённому, кроме последующего курса лекций предстоит экзамен, кошмарный экзамен с изложением противного натуре материала. Каково Владиславу, который хотя и входит в тройку умнейших в группе, но признаёт вышеизложенные. Каково ео несчастным сверстникам, в том числе и плеяде братьям Опозянов, проникших в МАТИ по линии ректора, чей восточный темперамент отвергает не только чересчур рациональную науку со всеми её дэ по дэтэ. Но и попытку научить их изъясняться по-русски? (относительно проникновения кто бы говорил). А ведь и у нас на втором курсе обещают экзамен по механике-сопромату. Но не хватало сейчас об этом думать. Пока что я отдал толстую тетрадь с механикой Алексею Федотову, приятелю по английской группе, и не помышляю в ближайшем будущем забрать её обратно. Что же касается противности натуре, то я был не совсем прав: при надлежащем подходе и механика очень интересна.

Физика повторяется несравненно дольше и труднее остальных предметов. Причина кроется, видимо, в отдалённых и на первый взгляд несвязанных событиях. Помнится, в седьмом классе я еле разобрался со всякими кинемосами, потемосами и насыщенной программой вообще. Дальше - больше. В восьмом классе экзамена по физике не было. В завершающих классах я что-то понимал, и приближался даже к полному объятию, но экзамена не сдавал и со спокойной душой всё позабыл, а ко вступительному экзамену выучил заново по институтским требованиям. В зимнюю сессию требования в основном совпали со вступительными. Сейчас же материал обновился и усложнился, зачастую кажется, в ущерб смыслу (вспомнить Дебаевский радиус экранирования без вывода - трёхэтажная формула, применяемая в узкоспециализированной области). Все основания предполагать, что я попаду в неприятное положение.

Мысль о том, что я действительно могу попасть впросак, тяготела в течение повторения и определённо морально разлагала. Но она не преобладала, находясь в рамках обычных опасений. Лишь по происшествии срока, необходимого для анализа, я намеренно усиливаю роль фатальности в описании, так как убедился, что всё происходившее имел исход, зависевший от моего отношения. Подход даёт исход. Долго и упорно запоминал четыре уравнения Максвелла в двух формах каждое, и ещё упорнее разбирался, что же наконец они значат. Запомню три, запомню четвёртое - забуду первое. Стану повторять - по порядку вспоминается, а вразброс - никак. Ерунда какая-то. А всё подход.

Ездил на консультацию. Версоцкий посоветовал выучить определения величин и законов, как основу всех билетов и чаще встречающейся дополнительный вопрос. Остаток дня учил определения, выводил теоремы и выписывал формулы к задачам, которые, как считал, запомнятся сами собой. В самом конце пробежал быстро по 63-м вопросам теории и напротив сложных поставил зачем-то восклицательные знаки. Повторение кончилось. Если завтра, думал я, обойдётся, то сессия тоже закончится.

К назначенному времени лаборатория открылась, и нас приветствовали Версоцкий, Поповкин, Чайкин (вел семинары в 1-м семестре) и неизвестный дед (как впоследствии выяснилось, профессор Туницкий). Оставив письменные принадлежности на выбранных местах, все построились в очередь за билетами. Как-то получилось, что я оказался в начале очереди, и что хуже, в самом начале. Я вытащил билет, когда преподаватели ещё не обернулись в мою сторону, занимаясь разговорами. Я просмотрел билет - задача про кольцо, колеблющееся чуть ли не в магнитном поле... Под шумок я положил билет обратно в кучу и начал что-то рассматривать на потолке. "Ну что же вы, берите билет" - сказал Версоцкий, откуда я заключил, что он понятия не имеет о моём деянии. Я взял билет - разумеется, другой. Версоцкий записал номер и предложил тянуть билет следующему. Я возликовал: задача попалась про магнитное поле, и условие в две строчки! На месте я, довольный, чётко распределил сорок пять минут на три пункта билета и задумался, с чего бы начать. Вопросы теории, как на подбор, сугубо теоретические, безо всяких выводов - определение вектора магнитной индукции и что-то о векторе напряжённости электростатического поля. Халтура. Тем временем соседи - Олег Степанов и Александр Эсаулов - достали реестры вопросов, определили номера необходимых и выбрали их их стопок мелко исписанных листочков, скреплённых прищепками так, чтобы каждый последующий листок с виднеющимся номером выступал из-под предыдущего. У меня шпаргалок не было - я их не писал, потому что не умею пользоваться. Вернее, я сделал хохмочку - цилиндр с шестью формулами вставляется в особую ручку, где при нажатии на кнопку поворачивается на 60°, так что формулы появляются в прозрачном окошке. Приятно, но бесполезно. Так вот стал я делать задачу - и - она не получалась! Не получалась пять минут, десять, пятнадцать. Лист покрылся судорожными каракулями, но конечной формулы всё не было. Я обратился к соседям, меня снабдили кучей шпаргалок, но в них я не нашёл ничего похожего. Без задачи больше трёх не поставят. Эх! Мне дали кипу страниц из учебника, я не церемонясь (нечего терять) разложил их на столе. И - нашёл! Элементарнейшая формула. Засунув страницы под ближайший осциллограф, я настрочил задачу и перешёл к теории. Тут уже начали вызывать. Я отпал - ведь моя фамилия первая в списке взятых билетов! Однако вызвали по другому принципу, и Эсаулов пошёл к Туницкому, а Степанов - к Поповкину. Я расслабился... Задача сделана! находиться на гране краха, и вдруг случайно выбраться на поверхность! Я вкратце оформил теорию, как Туницкий освободился и вызвал меня. Задачу я представил с коротким "Вот!" Она была правильна. К теории перешёл таким тоном, словно хотел сказать: "А? Что, здесь ещё теория какая-то?". Выступать пришлось не более минуты. "Чушь" - сказал Туницкий. (к слову - я и впрямь понёс несусветную чушь). Я не согласился, стал спорить, что-то доказывать. "Одного вопроса нет!" - сказал Туницкий. Во втором вопросе - насчёт вектора магнитной индукции - Туницкий спросил сразу определение. И надо же! Вчера Версоцкий формулу писал! Элементарщина. "Это... там... Через Био-Саварра... " - хотя я и знал, что это чушь. Туницкий долго добивался от меня определения, но я не поддавался. Мне уже было всё равно. Туницкий посовещался с Версоцким, и они порекомендовали мне пересдать. С двумя баллами выкатился я в коридор и сразу вспомнил, что вектор магнитной индукции определяется отношением механического момента к магнитному. Вот и всё.

Леньшину поставили 3 балла по сопромату. По его словам, принимавший преподаватель просто хам, мужик, хотя и гордость МАТИ по части какого-то там самолетолетания. В самом деле, если приводимый диалог происходил серьезно, то с преподавателями подобного рода я не встречался (первая реплика - Владислава). "Распишем вектор... - Расписываются только в загсе. Запишем вектор... - Записывают в амбарную книгу. Вам подарить амбарную книгу?" Конечно, я уже давно убедился, что каждое передаваемое сообщение носит характер факта, изложенного в личном восприятии. Каждая фраза в какой-то мере подготовлена предшествующей жизнью человека, в смысле наслоением эмоций. При максимально объективной (нейтральной) передаче нельзя избежать искажений. Когда передаёшь то, что думаешь лично, это верно, как мне кажется, всегда. Когда передаёшь некое сообщение теми же словами, какими его передали тебе, то вроде бы искажений не возникает. Но при попытке представить себе то, о чём идёт речь, эти искажения появляются, и они тем больше, чем сильнее различаются настроения передающего и воспринимающего лица. Искажения можно даже подразделить на два класса - искажения передачи и искажения восприятия. Общее искажение равно сумме обоих искажений. В случае двойной, тройной и т.д. передачи нужно складывать искажения передающего лица и искажения воспринимающих лиц. Казалось, что когда кто-то воспринимает, а потом передаёт, то нужно складывать его искажение восприятия с искажением передачи. Мне кажется, что в данном случае искажение передачи равно нулю, так как передача по сути - это восприятие. Теперь определим искажение. Введём понятие единой системы качества (явлений). Так же как в обычных физических системах отсчёта рассматривается движение тела и задаётся его положение, так и в ЕСК (не имеет общего в названии с ЕСКД, злопасконной единой системой конструкторской документацией, печально известной в УПК) задаётся качественное свойство явлений. Трудно сказать что-либо о свойствах самой системы, но очевидно, что в ней каждому явлению будет однозначно поставлено в соответствие качество, истинно, действительно свойственное данному явлению. Так вот. Пусть в ЕСК явлению поставлено в соответствие качество. Пусть кто-то (человек) воспринимает явление своими органами чувств (роль которых, по предположению, состоит в передаче информации мозгу, и в процессе передачи искажения не возникает). У него создаётся какое-то впечатление об этом явлении. Оценив впечатление в ЕСК и найдя разность (своеобразную) качеств истинного и воспринятого, получим искажение восприятия. Теперь нужно подумать, прав ли я был, когда предположил, что передаваемое сообщение равнозначно восприятию. Теоретически это так, но на самом деле совокупность средств, применяемых нами для передачи часто беднее гаммы воспринятого, То есть то, что мы передаём, является подмножеством множества воспринятого, но не наоборот. Есть два пути рассуждения. Первый: предполагаем искажение передачи (разность качеств передаваемого и воспринятого... то есть воспринятого и передаваемого) равным нулю. Второй: оставляем за искажением передачи некоторое значение. Во втором случае следует учесть, что теория двух классов искажений нуждается в дополнении, а именно: искажение восприятия и искажение передачи имеют различную природу. Действительно, искажения восприятия возникают из-за зависимости современного характера восприятия от наслоения эмоций, как я выразился (затрудняюсь сказать, недостаток это или преимущество). Искажения передачи обуславливаются несоответствием уровня создаваемых впечатлений возможности их передачи. Если посмотреть на искажения несколько по-другому, то их природа, наоборот, одинакова - искажения возникают из-за сложности между людьми в обмене информацией. Но выяснение природы искажений - вопрос углубленного исследования. Приступая к разработке проблемы, я не предполагал, к каким выводам она (разработка) приведёт. Теперь выводы очевидны. Во-первых, чтобы довести что-то до чьего-то сведения (если так можно сказать), то необходимо либо точно передать то, что тебе сказали, либо объяснить своими словами, но стараясь не особенно раскрывать тем самым свою точку зрения - для этого есть дискуссия. Во втором случае искажение неизбежно. В первом случае оно также неизбежно, но зависит от того, от кого поступила первоначальная информация. Из первого вывода прямо следует, что любая литературная критика, столь популярная в предисловии к книгам, состоит сплошь из искажений. Вывод второй: не всегда хорошо говорить коротко и ясно, особенно в литературных спорах. Когда говоришь длинно и витиевато, уменьшаешь искажение передачи, так как полнее отражаешь свои впечатления. Вывод третий: когда рассуждаешь по поводу чего-то, бойся обоих искажений! Впрочем, последний вывод сам по себе уже есть искажение передачи, потому что это мое личное мнение.

В "Досуге" продаётся широкая плёнка, в связи с чем я нашёл в стенке фотоаппарат, подаренный мне Гариком в бытность мою у него в гостях, и тщательно его осмотрел. А почему бы не попробовать? Аппарат "прост как правда" (простите за неподобающее сравнение) он состоит из одной линзы и соосного с ней отверстия, способного открываться примерно на 1/15 секунды. Кроме рукоятки установки на ручную выдержку, в нём нет ни диафрагмы, ни выдержки (изменяемой), и поэтому достаточно узнать освещённость, при которой получаются самый лучший негатив и фотографировать при этой освещённости. Самое же интересное - фотоаппарат не нужно наводить на резкость - линза расположена на фокусном расстоянии от плёнки. И все предметы проецируются одинаково резко. Только на задней стенке находятся два отверстия, закрытые красным целулоидом, и я, опасаясь, что плёнка засветится, заклеил их. Этому заблуждению суждено вскоре рассеяться.

Торжественно прочитал два тома тридцатитомника Диккенса. Самое странное, что их никто ни разу не читал за тридцать лет существования. Приятно переворачивать хрустящие, склеевшиеся страницы, но, конечно, куда приятнее содержание. Вообще, книги - любые - что-то несут. Хоть удивление, что такой маразм издают. В основном воспоминания о книге шире удивления, по крайней мере из того небольшого количества, что я прочитал. Ничего, теперь книги привезены, и я дорвался. Буду навёрстывать упущенное сразу во всех направлениях.

На программировании человек пятнадцать в порядке прихода получили билеты, остальные дожидались в коридоре. Мне достался оператор перехода - два-три предложения ответа, что-то другое, столь же простое, и задача с заведомо ясным решением. За час я вполне разобрался и откликнулся на вызов Надежды Николаевны, которая, не смущаясь дипломатической уловки, направила меня к Андреевой (проводившей лабораторные работы). Эта Андреева отнеслась вполне нейтрально к ответу, тогда как Надежда Николаевна почему-то с самого начала признала во мне крупного специалиста и отнеслась бы даже предвзято. Я то знал, какой я специалист, и поэтому предпочёл бы отвечать Андреевой с куда меньшей охотой, чем Старобогатовой (Н.Н.). Но выбора не представилось, как и следовало ожидать, в задаче я пропустил пару деталей; остальное было нормальным, и я спокойно, без паники и криков "Ну спросите еще!" получил четыре. В самом деле, программирование явилось самым успокаивающим экзаменом.

Строчил шпаргалки по физике, стараясь не думать, как хорошо сдать уже все экзамены и бессмысленно балдеть. Выяснилось, что влияние внешних сил, заметных на вступительных экзаменах не ослабевает и сейчас. Так, прояснилось, почему для меня легко сошёл первый экзамен, и подготавливается лёгкое схождение физики. Это подрывает веру в собственные силы, но заманчивость мероприятия берёт верх, и пускаются в ход тайные колёса и шестерни во взаимном зацеплении приводящие к необходимому результату. Шпаргалки же помогут запомнить некоторую часть материала.

Продолжил писать шпаргалки. К вечеру их скопилось столько, что при надлежащем разложении и скреплении прищепками стоило немалых трудов спрятать в карманах квалифицированно изготовленных примеров моего малодушия. Впрочем, я не представлял, нужно ли будет ими пользоваться. Завтра - последняя попытка, последний день сессии. Если опять неудача - в лучшем случае останусь без степухи. Вечером, отправляясь на прогулку, на потолке в коридоре созерцал слово TOMORROW, которое выскреб перед такой же прогулкой и перед таким же экзаменом при поступлении.

Инсценировав опоздание, прямиком направился на явочное место а оттуда - на кафедру физики. "Ага - сказал весёлый завкафедрой - перездавать пришёл? Тащи билет" - и извлёк из кармана пакет билетов. Я вытащил и в укромной комнате вместе с каким-то другим двоечником засел. Засел и оторопел от элементарности. Задача решалась в одно действие, теория заняла страницу и, к моей гордости, косвенно пригодились четыре уравнения Mаксвелла в обоих формах, которые я всё-таки запомнил. Закончил в десять минут - сижу, жду. Сосед тем временем обложился кучей шпаргалок, тетрадей и учебников и беззастенчиво отовсюду списывал. Я вспомнил, что оттопыривается в моих карманах, и взволновался - а что если я неправильно вспомнил уравнения?! И ещё вспомнил, что сегодня последний день сессии. Не стоило рисковать - я нашёл шпаргалку и сверил - всё сходится. Вскоре пришёл завкафедрой. "Ага? Ага. Это что?... - Ага. Это что?... - Ага. Так... так... так.... А поле точечного заряда однородно?...... Ну, как же так... такие вещи следует знать. Четыре вас устроит? - примерно в таком виде состоялся наш разговор. Ещё бы я не согласился на четыре! После всего! Я отнёс бумажку с отметкой в деканат и пустился разыскивать остальных. Увидел Константина, отвечавшего Богаевскому. Минут через пятнадцать он вывалился с четвёркой. Четыре у Богаевского значит пять. Вдвоём мы продолжили поиск - кого-нибудь, кто может принять зачёт по механике. Костя его не успел сдать, нам объяснили, что все преподаватели механики в отпуске, и зачёт - дело гиблое. Успокоенные таким образом, у лаборатории физики встретили остальных - Олег получил три, Александр - четыре, другие в этом же духе; Андрею Родину Версоцкий влепил два. Но у Родина сессия продлена до 3-го июля. Гена (с ним я созвонился), ввиду независимых от него обстоятельств пролетевший с матаном (независящих - то есть, конечно, зависящих), пересдал на четыре. Я захватил с собой широкоплёночный аппарат, и сделал несколько кадров. Четыре для меня сейчас самое лучшее - иначе (если бы пять) зачем я согласился с четвёркой по программированию. Ну, кажется, конец.

Договорился с Геннадием поехать на выставку "Ревматология", для чего встретиться на Краснопресненской у памятника героям-революционеров. Я приехал раньше и осматривал содержимое киосков. Сплошной завал "отстоявшихся" произведений, никому не нужных, хотя и качественно оттиснутых. Случайно наткнулся на очередь человека в три и, не успев сообразить, в чём дело, купил избрание Бунина. Рассматривая покупку, приблизился к метро, где под сенью памятника уже находился Геннадий. Он с ходу оценил Бунина, и несколькими секундами спустя мы подоспели к киоску. Увы, ни очереди, ни Бунина там не было. Население соображает быстро. Выставка, правда, оказалась не на Краснопресненской, а в Сокольниках, но ошибка в предположении относительно её расположения не помешала нам ознакомиться с аппаратурой, в том числе и страшными костоправскими принадлежностями, и обзавестись проспектами.

Что-то делал. Ходил в зелёную зону и слонялся по лесу. Место, известное массам, частично теряет привлекательность из-за мелькающих за деревьями фигур, гадких облезлых собачонок, выскакивающих с лаем из каждого куста, и просто из-за атмосферы толпы. Едва попал в спокойное место, как откуда ни возьмись прилетел дрозд, похожий на Собакевича, уселся рядом на дерево и оглушительно затрещал. Не помогли ни увещевания, ни трясение ствола, ни бросание палок. Дрозд хрипло скрежетал, перелетая с дерева на дерево, но оставаясь поблизости от меня. Тут я вспомнил мрачные истории о дроздах, налетающих стаей и в ознаменование агрессивного умысла основательно, и при этом весьма метко... А как раз одел джинсовую куртку, которую не хотел бы сутки вымачивать, поэтому покинул вредного дрозда и зелёную зону с её негостеприимными обитателями.