В поезде на наших с бабушкой Зосей местах сидели нервные всполошившиеся тётки и размахивали билетами. Парные билеты! "Лишние" граждане столпились в коридоре и тоже кричали, ругались с обосновавшимися в купе и грозились разнести кассы, выдавшие неправильную информацию, проводников, неспособных уладить конфликт, начальника станции, попустительствующего обману населения, и вагон, как место действия. Один пассажир с чемоданом наперевес, иссякнув в словесной перепалке, врывался подряд во все купе и пытался занять место; его отовсюду с треском выгоняли. Проводники оппортунистически предлагали сохранять спокойствие, скорбя за престиж железнодорожного транспорта. Вокруг состава суетились провожавшие. Начальник поезда, из опасения не заходя в вагон, по нескольку раз рассматривала на свет предъявляемые билеты. Пассажир с чемоданом, вернувшись из очередного рейда по соседним вагонам, от возмущения потерял дар речи. Происшествие кончилось бы плохо, задержись поезд минут на пять, но расписание соблюдалось неукоснительно без поправок на случайность. В последний раз попрощавшись с мамой и дедушкой Жорой, я устроился у окна в коридоре и напевал "I'm going to the blackfich banсs". Жоржа Георгиевича, отгоняя прискорбные мысли. >>