Костя инициировал кратковременную лесную прогулку, результировавшуюся договором более обширного масштаба. Вечером, объединившись в Вовочкой (сложность крайней индивидуалистичности повествования заключена в неравномерности, с которой представлены участники), на красной площади участвовали в народном гулянии. Салют получился жидковатым, и его заслонял собор Василия Блаженного. Сам факт массовости дополнил картину до оптимального уровня.

Принялся за "The murder at the Vicapage". Начал осуществлять компанию охвата неизвестных слов, насчитывающих в своем количестве порядка тридцати из одной главы. Многовато ввиду простоты текста, но раньше, да, собственно, и теперь, учить их довольно нудно. Наступила стадия, когда наконец вероятность запомнить ту или иную группу слов совпала с вероятностью на сравнительно большом отрывке текста оценить пользу приложенных усилий. Или, встречаемость неизвестных слов приблизилась к тому уровню, ниже которого можно позволить себе сразу их запоминать.

Радостный момент: сдан типовик по ТОЭ. Последняя часть задания, состоявшая из неких графиков и разверток была выполнена с упором на гофрированный бок осциллографа в лаборатории и вверена благожелательной Расовской, чьи методы преподавания намного превзошли корявый стиль Демидовой. Странно, что на последней сконцентрировалось все недовольство, накопившееся в результате учебного процесса. При желании её тщетность можно было бы понять. Однако никто не хочет таким образом создавать себе лишние трудности.

Перечитал Акройда. Насколько вспоминается, это вторая книга после Easy to kill, с которой началось ознакомление с английской литературой. Вещественность тематики и исполнения снова проявилась в надлежащей степени, ещё более возросшей ввиду усовершенствования средств подхода. Где-то до сих пор валяются тетради с переводом чуть ли не половины детектива, деланного в Прибалтике, и наивного невероятно по сравнению с некоторыми образцами переводческой деятельности. Хотя, любые переводы наивны по сравнению с оригиналом.

С Игорем и Геной в Пушкинском музее смотрели выставку натюрмортов. Оные натюрморты, писаные старыми голландскими мастерами, создавали особенно потрясающее впечатление, так как на них кое-где были тщательно вырисованы мелкие паучки и мошки. На фоне прочих атрибутов как ценное проявление реализма. Вечером компанией (Федот, Смирнов, Андрюша и Романов) осуществляли план в лучших традициях шпионского детектива a la John Creasey. & С°. Лейтмотив касался того, что Алексей с Михаилом, странствуя по обширному парку культуры и отдыха, познакомились с некими двумя подругами. Познакомились и познакомились, всё в порядке вещей. Но потом состоялась довольно неожиданная встреча у метро "Беляево", явившегося перевалочной базой на пути следования к магазину "Лейпциг", поблизости от которого подруги и живут. Наши друзья загорелись резкой интенцией продолжить знакомство, обещающее оказаться плодотворным. Способ внедрения идеи стал, возможно, немного безаппеляционным, но граничащим с хорошим экспромтом. Мы погрузились в автобус и поехали к "Лейпцигу", не имея не малейшего представления о дальнейших действиях. Точнее, имелся опыт однократного посещения искомой квартиры, однако точные координаты отсутствовали. Плановое и систематичное прочёсывание местности порой наводило на ассоциации главных организаторов выезда, и мы останавливались посреди какого-нибудь двора и начинали ассоциировать окна многочисленных подъездов. Информативность подобных созерцаний не оправдывала целей момента, и вскоре оптимизм иссяк. Позвонив несколько раз по известному телефону, что было тщетным, снова заняли 165-й и вернулись в Беляево. Нужно сказать, что вопрос о необходимости предпринимаемых шагов ставился лишь Владиславом, проявившим нетворческий дух и отказавшимся участвовать ввиду некой привидевшейся ему авантюристичности замысла. У метро Алексей инициировал обычный "роковой" спор, вспомнили Деер Purple, Севву Новгородцева ("Севва, Севва Новгородцев, это Лондон, Би-Бя-Си..."), подивились лихой манере Блэкмора и за всем этим едва не пропустили главного. Затруднительно указать, кто первым возопил: "Они!", по крайней мере Федот с Алексеем резко рванули наперерез двум фигурам возле автобусной остановке. Подруги - а это оказались они - оценили всю серьезность грозящей чреватости и с завидной прытью погрузились в подземный переход. Дальше события развивались стремительно. Образовав группу прикрытия, мы с Андрюшей и Юрой ринулись вслед за первыми двумя преследователями, растолкав столпотворение спешащего народа. Нигде никого. Блокировав на всякий случай противоположный выход, вскоре заметили обрушивающего сверху Федота. Хвост оторвался, Толпа помогала скрыться ещё деятелям первой русской революции. Собравшись в прежнем составе на прежнем месте, сразу же были выведены из состояния деловитого обсуждения вторичным появлением цели. На этот раз место действия представлял набитый до отказа 165-й, куда нападающие внедрились с редкой пронырливостью через заднюю дверь и вскоре изверглись из передней, ничего не обнаружив. Отъехавший автобус выявил таившихся за ним подруг, которых настолько мало радовала перспектива встречи, что они тотчас атаковали следующий автобус. Сцена повторилась в точности с той только разницей, что дверь захлопнулась раньше появления оттуда наших чуваков, и они вне своей воли покинули нас в создавшейся ситуации. Я был отряжен для произнесения монолога, сводимого к поздравлению противной стороны с отлично выполненной операцией. Выразившееся ответное изумление сопроводилось мыслью, что все мы сошли с ума. Спорить с этим действительно, не представлялось возможным. На тот момент, когда мы пронаблюдали непреложный и окончательный факт отъезда следующего, третьего по счёту автобуса, ещё соответствовал только половине дела. Смирнов с Федотом продолжали реализовать глубоко укоренившийся план. Они совершали лихие пересадки, таились на задних сидениях, выпрыгивали в закрываюшиеся двери, наконец, носились по ночным переулкам и участвовали в жарких и ругательских склоках, далеко разносившихся и наводивших трепет на обывателей. В конце концов их отвергли, а точнее послали. Главное же - активность и неожиданный сюжет.

С папой прорывались на дачу. Из-за тайных изменений, затронувших расписания неких транспортных средств и, хуже того, их маршруты, подверглась упущению необычайно редкая электричка, и безрадостное бдение на платформе стало тому следствием. Когда же, наконец, мы оказались в Алабино, проявился следующий вредоносный момент касательно местного автобуса, по сути ещё более редкого. На даче дедушка Жора немало обрадовался нашему приезду. Хитрого вида плотник, нанятый для строительства основополагающего сарая, прохаживался вокруг заложенного им фундамента из нескольких шпал, установленных на камни, и прибивал опорные ребра будущего сооружения. Стук его молотка звучал довольно хило на фоне грохота, с которым сосед Витя затаскивал шиферовые листы на крышу почто готового дома, отстроенного в сжатые сроки. Пройдошистость Вити, несомненно велика. Я занялся извлечением гвоздей из кучи досок сваленных посреди участка. Для этой цели, благородной самой по себе, мне был выдан лом с разведенным концом и молоток, правда, не такой уж и большой. Зато скрип, издаваемый выдираемыми аршинными гвоздями, приятно разносился по товариществу. Все товарищи уже возвели срубы самых различных конструкций, от мелких избушек до кирпичных особняков, если последние нельзя считать извращением на общем фоне. Некоторые товарищи увлеклись, проворовались и сели, но коллектив осудил столь неумелую работу и процветает в уютной лощине, словно предназначенную для развития частного сектора. Эх, забыты те прочувствованные выступления, деланные некогда в лесном городке по поводу хищения мужиков - накопителей. Так и всегда, частнособственнический росток гнездится в каждом и на действо чреватое неустанно подталкивает. "Ибо живущие по плоти о плотском помышляют..."

Запутана проблема институтского спорткомплекса. Чукчей и чечмеков, отбывающих срок стройбата, но вполне естественным причинам мало волнует исполнение их в общем-то прямой обязанности, а потому отделение от монополистической Олимпийской деревни не представляется возможным. Впрочем, ходит слух, будто работы завершаются (хотя они всегда велись с такой скоростью, что трудно было различить какое-нибудь дискретное изменение). Нас стали снимать с физкультуры для оттирания кафельных плиток, щедро заляпанных известкой во всем спорткомплексе, каковой процесс оттирания выполним с помощью простых кирпичей.

Разобравшись с Приваловым по поводу защиты лабораторных ТОЭ и выполнив её, в центре дополнял комплект фотооборудования. Заполненный копошащимся народом детский мир производил отталкивающее впечатление. Протолкавшись к прилавку, схватил причитавшееся и отхлынул с неким градиентом армян, устремившихся к выходу и размахивающих при этом огромными мешками. Покупкой оказалось устройство с ценностью, заключённой в способности его преобразовывать напряжение батарейки для питания мощного конденсатора фотовспышки. Впрочем, так просто никогда не бывает. Казалось, специально все собрались и скупили батарейки, без которых, как с известной логичностью очевидно, прибор работать не станет. Закинув его подальше (разумеется, в пределах комнаты), присоединился к Смирнову, Кулакову, Андрюше, Федоту и Фёдору, включая также одного Диму с нашего потока, с целью посетить совместно Парк культуры и отдыха имени Горького. Культура и отдых варьировались по значению в зависимости от обстановки. Встретив по запланированной договорённости Владислава и обзаведясь предварительно кое-чем, без чего такой выезд никогда не обходится, нашли кафе и заняли стол. Сидевшим вокруг гражданам с шашлыками и коньяком мы противопоставили суровую трапезу из шести бутылей портвейна и нескольких батонов хлеба. Я приготовился к любым неожиданностям. Чинность нарушалась лишь бабкой-уборщицей, шокированной видом наших атрибутов. После испития вонючего портвейна, тестировать который я, к счастью, не решился, бродили вокруг светящегося фонтана и мрачно поносили слышавшихся итальянцев. Я - с точки зрения джаза, остальные - рока.

Праздник с родителями отмечали у дедушки Жоры. Одним из важных аспектов как обычно стал цветной телевизор. не то чтобы он особенно поражал гаммой, просто интересно, как может выглядеть обычное чёрное и белое в разложении на остальные составляющие. Подчеркнуто дискретный чёрно-белый телевизор создает впечатление документализма, настоящего при всей его беспристрастности. Цветной напоминает нечто синтезированное, к чему нужно привыкать. Передавали фантасмагорию со шпионами - поголовно советскими Джеймс-Бондами. Что особенно порадовало, так это удивительное сходство сюжета с повествованием почти двухлетней давности - от 5.06.81, с теми же Джеймс-Бондами, и главное, напыленными очками.

В хозяйственном купил неизвестно для чего дрель и просверлил ей в особой доске массу мелких отверстий, что чрезвычайно порадовало. Заезжал Андрей Родин по поводу методички лабораторных ОРЭ. Обмен мнений выявил позицию сторон по бурлящим мировым вопросам, хотя и походил немного на собрание "пикейных жилетов". Была вскрыта также серьёзная проблема профессионального спорта его в частности пагубных влияниях. Андрей - ярый пятиборец, пловец (впрочем, повторюсь), и спорт вступает в противоречие с повседневным институтским кропанием.

На ОРЭ сдал вечно куда-то спешащему Спирину третью работу. ФТТ, как обычно, создала трудности - требовался коллоквиум по теории, да не просто, а на телевизоре. Хитрость этого приспособления каждый раз поражает своей глубиной, хотя ехидно мигающие вопросы и постоянно загорающиеся "плохо" уже никого не удивляют. Мещеряков в проникновении умудрённости ко всякому ответу выше трёх относится с подозрением. Поэтому, раздобыв номера, соответствующее чистой пятерке, пришлось неестественно долго изображать творческие потуги и нажать два номера заведомо неверно. Загоревшийся трояк не вызвал подозрений, и допуск к последней (наконец-то!) работе результировался незамедлительно.

Хорошо, что лабораторные через неделю, а то неизвестно, как бы удалось совпасть по фазе с таким темпом. Ещё хорошо, что у меня нет войны. Ну её, вместе с карьеристским офицерским званием. Каждый четверг наблюдать тупые лица руководящего состава кафедры - Лупалова, и пр., отличающихся злобным посконством, и зубрить уставы (если только одни уставы...) - худшее и вообразить трудно. Однако если военкомат затеет новую комиссию, то будет не менее трудно доказать, чем я хуже других, и это будет худо.

Исправное слушанье курса философии и сидение на семинарах, оказывается, недостаточно для зачёта. Потому достав известную уже книгу "Чёрный туман" и собравшись, наконец, с силами, приступил к измышлениям, несмотря на подозрительность касательно материализма и идеализма, которую не вытравили лекции (хотя, собственно, однозначность ответа из них была самоочевидна), мне не удалось занять известной позиции Паниковского в вопросе о существовании бога. А выбрав из "Тумана" десяток разящих цитат, я и сам усомнился в прежнем сомнении.

Борода возомнил о себе и, прокравшись под прикрытием создавшейся концентрации всего, припомнил большинству неявки и прогулы за семестр. Главное же, чем он отомстил - это отработки в спорткомплексе, распределенные им с поразительной щедростью. Каждая подразумевает часа два неквалифицированной обществен-полезной деятельности, должной знаменовать окончательный удар по саботирующим чукчам. Судорожные попытки нанести такой удар, остававшиеся безуспешными в течение изрядного срока, под руководством актива спорткафедры стали единичным могущественным тараном, сила которого характеризуется опасностью не получить зачёт.

С рефератом произошла гнусная вещь, на происшедшее сегодня последнее занятие Мещерякова подослала вместо себя некого молодого человека в кроссовках и джинсах. Оный уныло прочитал вопросы для экзамена и собрал рефераты, оказавшиеся к зачёту вовсе не относящимися. Вместо лекции у Ермолова сдавали лабораторные Мещерякову (или Мещрякову, не имеющему к Мещряковой никакого отношения). Он задавал жестокие вопросы и отсеивал некомпетентных, чей процент был подавляющим к тому же, его практически нельзя было удивить, что обычно упрощает процесс сдачи. Правда, Олегу это удалось, с такой убеждённостью он отстаивал прямую пропорциональность между чистотой и длиной волны. (ФТТ доводит и не до такого). Мещеряков медленно посмотрел в честное лицо Олега и поставил зачёт. Conspicuous absense по ФТТ компенсировалось завершением курса теории вероятности у Гапошниной для всех остальных, что также доблестно.

Последний матан. Трагично. На четвёртой паре в спорткомплексе огромного роста злобный мужик заставил нас драить бассейн, который мы с Лёшей Лыгиным и Геннадием Каневским позорно отмывали, как последние прогульщики. Бассейн мелкий, 3*10 метров, голубого кафеля. По сравнению с Олимпийской деревней - просто большая ванна. Есть ещё надежда, что бассейн отведут для самых начинающих, и они будут пытаться что-то в нём изобразить.

Готовил ОРЭ и ТОЭ. Нужно срочно все сдавать, агрессивно шурша зачёткой, проталкивать остатки типовиков и лаб, пока эти задания не превратились в задолженности. Вечером наряду с обычным коллективом наблюдал Говорова, вернувшегося на очередную побывку. В отличие от Вити, попавшего подо Львов (Винники) по распределению, Говоров устроился очень удачно и не без комфорта при помощи ряда тайных связей с руководящими чинами. Госпиталь ВМФ, где он служит, являет собой нечто отдаленно связанное с организацией, упомянутой в названии, такова же и сама служба. Тем не менее Говоров мрачен, подчеркивает охватившее его великое отупение (скорее в моральном смысле), и на сочувствия отвечает саркастически "Служу Советскому Союзу". Впрочем, сарказм врядли допустимо применять по отношению к столь глубокой фразе, поэтому оттенок его, видимо, был лишь кажущимся.

В ожидании Спирина, а точнее, олицетворяемого им зачёта, к 9.30 скопились у кафедры промышленной электроники. Спирин удачно воспользовался предлогом заседания, действительно имевшего место, и к народу не вышел. В отместку мы с Эсауловым и Лыгиным часа полтора ковыряли гвоздями батареи спорткомплекса, где содержалось немалое количество строительных отходов, за что получили ещё одну запись в ведомости отработок. Пытались также отловить Ермолова, но он мелькал по корпусу "В" со словами "Я не можно" (?). Жовнерик изводил окружающих бесконечными вопросами по всем областям, демонстрируя великую проникновенность. Наконец в 16.20 Спирин освободился от сессии кафедрального парламента и озадачил присутствовавших рядом нетривиальных заданий, великой глуховизны и непросекаемости каждое.

Сдал на проверку остаток ТОЭ. Говорят, Демидова выходит, поборов сразившийся было её недуг. Тогда предстоит весёлая жизнь. Один типовик придётся переписывать не раз, а может быть и не два. Да ну их всех. В вечеру собрались у Алексея Смирнова на тщательно запланированное торжество, посвященное, как ни странно, дню рождения Кулакова. Последний, выставив живо оценённый литраж, участвовал в официальной части (когда стол ещё не был залит пивом и шпротами), а затем отбыл со своей подругой, а именно, Натальей, в destination unknown (хотя, в общем-то, вполне known). Далее последовала подборка из тостов под Iran Maiden и deep purple (который воссоединился), завершившаяся полным прибалдеванием (в хорошем смысле).

Осуществил трёхчасовую прогулку в обществе Романова, причём он делился впечатлениями о Грузии. Туда занесла его практика теодолитного дела. Оказывается, грузины не только выращивают перец, продают его на рынках, а потом штабелями приобретают SHARP-овские двухкассетники. Они создали государство в государстве, частнособственническое внутри общенародного, и промышляют разными незаконными махинациями, отчего имеют большую выгоду. Кроме того, они опутали мафией и коррумпировали руководящие кадры. В Тбилиси продается двадцать сортов безалкогольных напитков. Это развращение народной массы. А телевидение Вместо патриотических фильмов революционного, военного и трудового содержания, концертов балалаечников. Наконец, по большим праздникам - выступления "Верасов"; от которых трудовые люди повсеместно вскакивают и резко фанатеют - что же показывает Грузинское телевидение? Западные (от одного этого слова с Никитенко приключился бы удар) фильмы! Чуть ли не концерты Beatles. Вопиющее нарушение генеральной идеологической линии, оппортунистическое пренебрежение элементарными принципами социалистического реализма, о чем у нас приходится только мечтать.

Рискованно оставлять без комментариев столь злобный выпад против поименованных качеств. Достаточно прочитать пару номеров "Комсомольской правды", чтобы уяснить себе фатальное заблуждение, пронизывающее сам ход размышлений. Ибо! - надо занимать классовую позицию. Что суть Верасы в таком случае? Нечто великое и непревзойдённое по художественным качествам. Взяв это за базис, придем к выводу, что все, созданное западными группами, не только тривиальность, и прямо таки вражеский происк. Однако есть ещё и вкус, давно забытый в битве догматов. Его, к счастью, трудно стандартизировать. Сам по себе он тоже догматичен. Что значит сказать при Федоте одно слово "Феличита". "ООО!" - взвоет Федот - паскудные итальянцы, гнусные, безвкусные идиоты. Вот Rock, тяжелый, металлический - вот это да! "Rock, nothing but Rock, I'm Ready to Rock" "Во! Миха, свой человек - поощряет Алексей Смирнов. "А помните, "Rising", первая сторона, первая песня.." - добавляет Кулаков. Общее оживление. "Почему, есть ещё Турнепс..." - запускает пробный шар Владислав. Его реплика поглощается протестами Федота. По его мнению есть только Ричи Блэкмор. Завязывается очередная дискуссия, в ходе которой подавляющим большинством при одной воздержавшемся Rock признается лучшим стилем. Воздерживаюсь я. Я уважаю джаз, где одно "In the mood" Глена Миллера чего стоит.

Подоспев к лаборатории ФТТ с началом первой пары, застиг там Мещерякова и за три минуты резко сдал одну лабу. Набежавшая толпа растянула сдачу следующей на три часа, тем не менее в 12.00 я уже несся к автобусной остановке, чтобы обнаружить в Олимпийской деревне отсутствие Бороды. Вернувшись обратно, проследовал на кафедру ОРЭ и вынудил Джузеппе (он же Дрожжев) дать мне вопросы для зачёта, принять ответы и поставить сам зачёт (хотя в общем, он сделал все вполне добровольно). Затем настал второй раунд борьбы с Мещеряковым. Представленная им каверзная задача содержала в ответе 1 ЭВ, что своей круглостью вызвало живейшие подозрения. По правде говоря, они были немало обоснованы. Исполнившись великой наглости, я посмел оспорить подозрения и подвергся бомбардировке высокоэнергичными пучками сведений из курса ФТТ, излученными Мещеряковым. Можно ещё уподобить его раскалившемуся аноду, что не совсем соответствует действительности, ибо сей достойный преподаватель являл вид сугубо созерцательный. С той же созерцательностью дважды пересчитав формулу, один раз на машинке, а другой - вручную, дважды просозерцав получившийся-таки злополучный один ЭВ и единожды устремив зерцала (пришлось довершить ассоциацию) на впервые получившего такую чушь, Мещеряков наконец решился. Последний краеугольный камень в груду зачётов (не считая тривиального физвоспитания) установила Расовская, завизировав пагубный типовик.

Немного читал лекции Спирина, чтобы не пришлось потом учить их с нуля. Ездил к Бороде, Тот даже не потребовал анкеты отработок. Зачем тогда, спрашивается, потрачена масса времени... С Кулаковым дерзали какую-то убийственную задачу по ТОЭ. Материал отвергается самим сознанием, протестующим против насилия. Вроде бы наука как наука, кое-то есть от математики, но абсолютно не воспринимается. Конечно, здесь многое от самовнушения, своего рода вкус, облегчающий одно и затрудняющий другое. С ним надо бороться, изживать его, прививать расположение к ТОЭ. ТОЭ! Нет, только не это.

После стемнения проявлял незаконную активность. Почему-то вдруг воспылавшие служебным рвением сотрудники неких инстанций по охране природы организовали и доставили машину чернозема, вывалив её содержимое под укромным кустом. План, наверное, был идиличным - воздвигнуть радующие глаз клумбы, или просто уместить окрестный суглинок, дабы производил он неустанно кусты, деревья, и прочее озеленение. Однако те, в чьих интересах всё указанное замышлялось, иначе рассудили высшее предназначение кучи и потянулось к ней с котомками и рюкзаками. Лязг совков означил гнусное покусительство, возымевшее место в сумеречной тиши. Подивившись несознательности массы, также выступил и оперативно натаскал ведер десять живительного субстрата. А опоздал бы на полчаса - ничего бы не досталось.

К сожалению, обывательщина подбирается всё ближе и ближе. Следует сказать несколько слов о том, что представляет собой мой балкон. Он плотно заставлен многочисленными ящиками, рамами, связками досок, образовавшимися за годы хищнического накопительства, ускоренного вестью о дачном участке. Философски подходя к вопросу, хочется выкинуть всё барахло, оставив абсолютно чистый балкон, на которой можно иногда выйти и, свободно размахнувшись, запустить огрызком в "запорожец" соседа из второй квартиры. Собственно, запустить можно и так, но пропадает ощущение простора, бренности бытия и пр. Выкинуть же - значит предоставить кому-то случай поддаться нездоровым настроениям, подтолкнуть ближнего на ложный путь. Поэтому единственно компромиссный вариант - увезти все на дачу, и чем скорее, тем лучше. Вот почему, узнав о возможности приезда грузовика, планировавшегося на завтра, я отправился в последний рейд перед новой жизнью. Мысленно очертив окружность радиусом 100 метров от подъезда, я тщательно исследовал местность и прибрал к рукам несколько полезных в хозяйстве предметов. Среди них оказались чугунная раковина, жестяной лист, а также поверхность, представляющая собой усечённый конус без оснований. Последнее могло бы пригодиться для печки. С радужным настроением отошел ко сну.

Грузовик не приехал. Рузбудили меня грохот и ругательства, с которыми дворник волочил на помойку сначала раковину, а потом и усечённый конус. И что за мужик! Одни дворники годами ничего не делают, а другие суют носы куда не надо. С Игорем и Геннадием вырвались на природу, для чего закупили билеты на теплоход и, прождавши его около часа, столько же бороздили бетонированную Москву-реку. В лесу долго скитались, удаляясь от народа; явились, в частности, свидетелями баснословного инцидента. Взгромоздившаяся на елке ворона, испуганная нашим приближением, улетела, причем на нас упал кусок сыра. Дивясь подобным казусам, решили сами немного подкрепиться. Для этого на пристани запасены были две бутылки лимонада, привлекательные плескавшейся внутри живительной смесью. Ввиду полной закупоренности, сосуды лишь подогревали аппетит и подталкивали творческую мысль к проблеме их вскрытия. Остановились на следующей идее двое держат по бутылке и, зацепив пробки, тянут в разные стороны. Гена взял на себя обязанности хроникера и нацепил объектив, мы изготовились к рывку. К счастью (выражение несколько эгоистично), открылась моя бутылка. С шипением огнетушителя застарелый лимонад превратился в пену и выплеснулся в единственно возможном направлении, а именно, на Игоря. Что тут поднялось... Лимонад, впрочем, воспринялся с должным чувством.

Поглощаю Мятого Джона, он же John Creasy. Пишет порядочную чушь, но читать интересно. Во всяком случае, непрекращающаяся деятельность главных героев, ненавязчивая профанация всех и всяческих устоев, умеренная буржуазная аполитичность - подобные черты дают возможность отдохнуть от редкого социалистического реализма, идейного допинга и всего остального, что хорошо в меру. По крайней мере знать, о чём речь. А ведь есть ещё Эрл Стенли Садовник и Нгао Болотистый, потрясающие мировых ценителей детектива.

И снова ФТТ. Хотя зачёт получен, знаний по предмету далеко не прибавилось. Вспоминаются некие зонные диаграммы для металла, диэлектрика и полупроводника, по-разному объясняемые в каждом учебнике. С трудом, но всё-таки вспоминаются лабораторные установки, что куда включить, что откуда снимать... и у него потом списывать правильные измерения. Наконец, 1ЭВ. Суть, однако, такова, что ничего этого на экзамене не будет. А будет 50 вопросов, совокупной жутью наводящие великую панику. Говорят, физики народ весёлый. Ещё бы, иначе тихо тронешься от одного операторного метода. Главное - интерес. А интерес как-то не возникает. И ощущается неуловимо полезное, а большее - никак.

Незнание губительно, ибо не создает базы полезной информации, коя своим наличием движет последующим наращивание базы. Процесс если не лавинообразен, то во всяком случае непрерывен. Любой способ запоминания вполне бессмысленен без повторения, но повторения не с целью поскорее сдать экзамен и разделаться навсегда с вопросом, а для активного, творческого использования полученных знаний. Экзамен - великая чушь и халява, просто глупая вещь. Сомнительно, чтобы половина, или даже треть его сдающих делала это с бескорыстной целью просто отчитаться в своей осведомленности, а не проскочить, проскользнуть, пролететь через него, как через навязанный барьер. Будучи особенно близким к последней идее перед большинством экзаменов, не могу её не осудить.

Подобные рассуждения всей своей относительной ценностью... Ба! Уже 30-е. Это крах. Осталось меньше недели. Хорошо, что первым - последний матан. Следовало сказать хорошо и плохо, в довершение каламбура. Три семестра отрадная математика сенью заветных декартовых и мебиусовых листьев скрывала от искушающего зноя разных досадных казусов, в том числе от некоторых разделов ТОЭ. ТОЭ отчасти математично (может быть и в несколько большей степени), но родные понятия встречаются немало извращенными. Даже i переименовали в j, так оно совпадает по написанию с каким-то там током. Мелочи, немаловажность которых велика. ТОЭ нам устраивают и на следующем семестре; будем надеяться, привлекут что-нибудь и близкое по духу.

Пенсионеры из первой квартиры, издавна носящие условное название "внутренняя контра", демонстрируют незыблемую стойкость в его оправдании. Уподобляясь Эркюлю Пуаро и Джейн Марпл, они держат в руках корни и нити разнообразных интриг, склок и происшествий. Трактуют их и распространяют в народе соответствующие результаты. Посредством изведения деревьев и кустарников под своим окном, они также расширили обзор дороги и поочередно наблюдают, не появится ли чего интересного. Эта активность отчасти пресекают мои планы по скапливанию на балконе стройматериала. Случай же с дворником 26 мая с.г. едва не разоблачил тщательно законсперированной махинации, и только гробовое молчание и глубокое подполье лишило контру каких-либо доказательств против меня. Получи же они его, и немалый sit jf gossip имел бы, что называется, место быть.